Глава 2: Our Love.
- Томми, малыш, уже 11. Бетти налила чай и испекла твоих любимых булочек, - я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной ангела. Нет не ангела, это была моя невеста Гретта, прекрасная как богиня, прекрасная, как всегда. Её локоны золотистыми волнами спадали на плечи, а ясные голубые глаза, которые всегда хранили в себе кусочек весеннего неба, буквально лучились солнечным светом.
- конечно. Я спущусь через пару минут, - я зевнул и, приподнявшись на кровати, сонно потянулся.
Гретта чмокнула меня в щеку и засмеялась своим мелодичным, ласкающим ухо смехом и стремительно «вылетала» за дверь. Я только успел заметить, как мелькнул в дверном пролете её легкий, полупрозрачный подол сарафана.
Я надел футболку и, потянувшись за часами, которые лежали на тумбочке, невольно натолкнулся взглядом на фотографию. Яркое, словно живое фото, на котором нам с братом было лет по двенадцать. Мы, спина к спине, стояли на берегу маленького пруда, который располагался недалеко от нашего дома. Я вздрогнул, посмотрев на Билла. На его наивную детскую улыбку, на искрящиеся радостью глаза.
Я не видел брата почти год. После того, как группа распалась, мы все разъехались в разные стороны и почти не общались друг с другом. Георг уехал вместе с родителями и своей новоиспеченной девушкой в Польшу, Густав каким-то чудом поступил в Гарвард и сейчас, наверное, как раз заканчивает первый курс. А я отправился путешествовать по Ирландии, как давно мечтал. Только Билл остался в родной стране. Он, игнорируя все мои уговоры и, даже, угрозы, наотрез отказался ехать со мной.
Где теперь живет брат, и что происходит в его жизни, я не знал и очень мучался по этому поводу. Билл, по-видимому, часто переезжает с места на место. Я лишь однажды получил от него открытку под Рождество. Там кривым, размашистым, но до боли знакомым и родным почерком было написано всего пять слов: «С рождеством, братишка. Будь счастлив».
И больше ничего пустота. А между тем, я чувствовал, что ему плохо. Порой по вечерам меня бросало в жуткий холод, все тело буквально колотило, а потом резко отступало, как-будто ничего и не было. Иногда я просыпался от чувства непреодолимого возбуждения, нервно ощупывая мокрую простыню между ног и понимал, что только что кончил прямо на кровать.
Господи, как мне было плохо в эти моменты. Я готов был буквально завыть, послать всю свою «счастливую» жизнь к черту, вернуться в Германию и найти брата. Обнять его, прижать к груди, а потом поцеловать в мягкие, сладкие и даже какие-то слегка пряные губы. Слиться с ним, отдать частицу себя и больше никогда не расставаться. Мне никогда не забыть той ночи, что мы провели вместе. Да, это было извразещением, но мы любили друг друга. Любили искренне. Жар его тела, шел пушистых черных волос, божественные стоны, прекраснее которых нет ничего на свете и горячее, прерывистое от возбуждения дыхание.
Это осталось нашей тайной, нашим маленьким секретом.
Я все смотрел на фотографию, не в силах оторваться. На душе сделалось как-то пусто и невероятно тяжело. Я всхлипнул и отвернулся, смахнув рукой непрошенные слезы.
Проявление человеческой слабости.
Билл часто плакал. Я видел его слезы, его покрасневшие глаза и размазанную по лицу косметику. Но даже тогда он был прекрасен.
Да, теперь у меня есть невеста и шикарный замок в Ирландии. Но я бы отдал все, что бы жить где-нибудь под мостом в грязи и нищете вместе с братом. Только бы увидеть его глаза. Карие, теплые, глубокие, как безлунная ночь.
Лишь бы вновь услышать его голос. Я иногда, тайком от Гретты, слушал наши старые записи. Ей это жутко не нравиться. Она считает, что все, что было до Ирландии лишь черная полоса в моей жизни, которая была наполнена развратом, пьяных оргиями и пропитана табачным дымом.
Я надел на ноги тапочки и, глубоко вздохнув, вышел в коридор.
- Гретта, твой жених сущий бездарь, он может весь день проваляться в постели! И куда ты смотришь, дорогая? – из кухни доносился, как всегда издевательский тон Герарда, брата отца Гретты. Он жутко ненавидел меня, все время пытался унизить перед невестой. Про таких, как он говорят: «Самодовольный ублюдок». Таким он и был. Возомнив себя аристократом из привилегированного общества, Герард постоянно менял поклонниц и «вертелся» в высших кругах, проворачивая там свои грязные делишки. Он попросту выманивал денежки у очередной богатой дуры, поведшееся на его обаятельную внешность, шантажируя её.
Сначала я не мог понять, за что он меня так ненавидит. Но как-то вечером, он прижал меня к стене в коридоре, ведущем на второй этаж, и попытался поцеловать. Я, конечно, отпихнул его и, накричав, убежал. Кто бы мог подумать, что Герард окажется банальным педиком. Но потом я все чаще стал замечать за ним подобные повадки. Чего стоили тол только полные пошлой похоти взгляды, которые он кидал в мою сторону. Я неоднократно видел его с молодыми парнями, чем-то напоминающими по внешнему виду брата. От этого мне становилось как-то не по себе.
- Милый! Мы уже заждались! – Гретта бросилась мне на шею и заключила в своих воздушных, почти невесомых объятиях. От неё пахло утренней свежестью и еле различимым цветочным ароматом. Возможно, я влюбился именно в этот запах. Так же пахло от Билла, после того, как он принимал душ. Я готов был часами сидеть в обнимку с братом и вдыхать дурманящий аромат его волос и кожи.
Черт, и почему я все время сравниваю невесту с Биллом.
Бетти, наша услужливая во всех отношениях горничная поспешно налила мне чаю и положила на поднос пару еще горячих булочек.
- Что-то ты стал слишком много проводить в постели. Не заболел ли? То-то я и смотрю, Гретти ходит разочарованная. У моей любимой племянницы должно быть все самое лучшее, а не всякие там вещи с дефектами и браками! – я сжал кулаки при виде ехидной рожи Герарда, облизывающего ложечку из под джема. Но затевать с ним спор, а тем более, ругаться я не хотел. Считал это ниже своего достоинства. Перепираться с подобным ничтожеством никак не входило в планы моей мирной жизни.
- Не хочешь отвечать? Ну и ладно! Гретти, я на днях уезжаю в Германию. Тебе что-нибудь привезти, солнышко? – я чуть не поперхнулся чаем. В Германию? Я не ошибся. Эта тварь едет в Германию!
- Что ты так смотришь на меня? На тебя я тратить деньги все равно не собираюсь! – я постучал пальцами по столу и посмотрел на Гретту. Она вся буквально светилась изнутри и благоговейно смотрела на любимого дядюшку. Я, конечно, понимал, что она любит его только за щедрые подарки. Но все же!
Уличный фонарь назойливо светил в глаза. Кто вообще придумал электричество?
Я нехотя поднялся с кровати и, задернув шторы, сел на пол. Все тело ломило, в голову будто залили целую тонну свинца. На полке запикали часы: без пяти мнут одиннадцать. Значит пора на работу.
Повертевшись перед зеркалом, я наморщил нос, оставшись крайне недовольный своим внешним видом. Огромный синяк над бровью, подарок от одного назойливого борова, никак не хотел замазываться тональным кремом. Плюс ко всему я забыл помыть вчера голову, и волосы были не вполне чистыми.
Застегнув куртку, я вышел на улицу, бросив парочку пламенных взглядов администратору отеля.
Город уже погрузился в ночную жизнь мигающих неоновых вывесок и никотинового тумана. Я поежился, холодный ветер забирался под воротник и неприятно холодил ноющее тело. Закурив тонкую дамскую сигаретку, я двинулся вдоль улицы, не обращая никакого внимания на прохожих.
- Билли, малыш, что-то тебя давно не было видно! Ой, кто это тебя так? – в меня буквально вцепилась Кларисс, местная проститутка. Её рыжие, коротко стриженые волосы приятно щекотали шею. Я невольно улыбнулся и тоже обнял её.
- Неважно. У тебя как? – я выжидательно уставился на дорогу. Сегодня мне очень были нужны деньги. Много денег. Так что, придется изрядно постараться.
- Все ОК. Только вот ногу потянула. Один придурок меня… - я не дослушал конец её фразы, потому что ко мне подошел какой-то парень.
Я встретил его своей фирменной «голливудской» улыбкой.
- Дженис, - парень протянул мне руку. Я с удивлением пожал её. Обычно клиенты редко представлялись. Им это было ни к чему.
- Пойдем, - Дженис взял меня за локоть и подтолкнул к шикарному красному Ауди.
Немного помедлив и напоследок оглянувшись на прижавшуюся к стене Кларисс, я сел в машину. Ехали мы молча, мой попутчик внимательно смотрел на дорогу
Из магнитолы лилась какая-то умиротворяющая, монотонная классическая музыка. Мне вдруг нестерпимо захотелось спать, я прикрыл ярко накрашенные глаза и принялся медленно накручивать прядь волос на палец.
Машина резко затормозила, и я едва не ударился головой о переднее сиденье.
- Выходи, - Дженис открыл передо мной дверцу машины. Еще бы руку подал!
Я огляделся. Меня привезли в какой-то богатый квартал. Повсюду, словно на красивой картинке, возвышались огромные особняки. Я глубоко вздохнул, наполняя легкие свежим вечерним воздухом, и спрятал дрожащие руки в карманы.
Спустя пару минут я уже стоял в просторной, шикарно обставленной комнате, тускло освещенной тяжелыми чугунными подсвечниками в готическом стиле.
- Будешь вина? – в дверях появился Дженис с бутылкой и парой бокалов в руках.
- Я не… Вообще-то… - неожиданно для самого себя, я невразумительно замямлил, по моей спине пробежал омерзительный холодок. Почему-то мне все это не нравилось.
- Да ладно тебе. Не ломайся! – парень вальяжно развалился на диване, разливая по бокалам ярко красную, сверкающую рубиновыми бликами жидкость.
Это дало мне пару секунд. Я принялся рассматривать Джениса. Пожалуй, он был красив. Прямо сказать, до неприличия красив. Тонкие, даже какие-то чересчур правильные черты лица, зеленые глаза миндалевидного разреза и светлые, ассиметрично подстриженные волосы, уложенные в идеальный беспорядок.
Я робко сел на краешек дивана и, взяв в руки бокал, стал вертеть его, заворожено наблюдая за игрой бликов от ламп в вине.
В следующее мгновения я почувствовал, как рука Джениса скользнула по моей таллии, и он притянул меня к себе.
- Твои волосы – такие же мягкие, и пушистые, как шерсть у маленького котенка, - Дженис погладил меня по голове. Я невольно улыбнулся, меня часто сравнивали с котенком.
- Хочешь, я помурлыкаю для тебя? – я сделал большой глоток, по горлу приятным обжигающим потоком разлилось наслаждение.
Я даже не понял, как это произошло. Я лишь хитро посмотрел в лицо Дженису - оно расплывалось перед глазами, - а в следующее мгновение ощутил, как его губы накрывают мои.
Его поцелуй был нетребовательным, нежным и осторожным, почти любовным. Он с какой-то особой нежностью скользил своим языком по моим губам и небу. Я очень удивился, обычно клиенты с жадностью набрасывались на меня, их не интересовали мои ощущения.
Закружилась голова – а может, это вино виновато? Мне ведь надо совсем немного, что бы напиться. Пара глотков, и я уже не контролирую свои действия.
Дальше все происходило как во сне, словно в дурманящем, сладком тумане…
Пальцы, нежно скользящие по моей плечам, скидывая рубашку. Горячие, чуть подрагивающие губы на шее, а потом ниже.
Я выгнулся и громко застонал, каждое прикосновение Джениса отдавалось во мне миллионами возбуждающих до предела искр.
Дженис осторожно лизнул мой сосок, как будто пробуя его на вкус. А потом вдруг замер, и отстранился. Я открыл глаза и слегка смутился, увидев, что он с жалостью смотрит на мою грудь. Она была вся покрыта синяками и ссадинами, оставленными другими мужчинами. Смущенный выражением его глаз, я покраснел и попытался дотянутся до валявшейся на полу рубашки, чтобы прикрыться, но Дженис отвел мои руки и вдруг снова склонился к моей груди, до невозможности нежно прикасаясь губами к одной ссадине, ко второй…
От его прикосновений становилось легче. Я не чувствовал боли. Дженис словно пытался вылечить меня поцелуями.
- Дженис… я снова застонал, выдавив его имя сквозь стиснутые зубы.
Почему назвать его по имени оказалось так легко? Почему мне вообще так легко с ним? Ведь он всего лишь очередной клиент, который просто купил меня.
Очередной стон вырвался прямо в его раскрытые губы. Снова какое-то сладкое чувство желания, смешанного со страхом. Так было, когда я впервые трахнулся с собственным братом. Черт, почему я опять думаю про него?
Я почувствовал пальцы Джениса на ремне своих брюк.
Это было не со мной, а словно с кем-то другим. Может я спал? Реальность и сон смешались воедино, и я больше не мог различить их.
Дженис издал какой-то непонятный звук, когда увидел, что на мне нет нижнего белья. Он накрыл мой член рукой и осторожно провел пальцем по головке, застав меня изогнуться всем телом и податься ему навстречу.
Через секунду к пальцам присоединился горячий язык.
- Не надо… - я сам испугался своих слов.
- Что? – Дженис прервал свое занятие и посмотрел на меня. Его глаза сияли. – Что ты сказал?
- Еще! Пожалуйста! – мои щеки горели, из уголка глаза текла одинокая слеза. Откуда она там взялась?
Я слизнул её языком и, запустив пальцы Дженису в волосы, выгибаться навстречу, и сладко стонал в такт ритмичным движениям его губ.
- Оближи, - пальцы накрыли мои разгоряченные, покрытые капельками пота, губы, и я, послушно приоткрыв рот, высунул свой гибкий язычок.
Если бы это был не я, если бы это было не со мной. Я бы все отдал за это.
Дженис раздвинул мои ноги и осторожно проник в меня пальцем.
Неужели кто- то может проявлять ко мне такую заботу.
Я буквально закричал в пустоту, чувствуя подкатывающую волну оргазма. Я резко потянул Джениса за волосы и прижал его голову к себе, он вновь послушно взял в рот мой напряженный до предела член, и я, сотрясаясь всем телом, кончил.
Дженис обнял меня, нежно гладя по животу одной рукой. И только тут я понял, что пальцы второй все еще во мне…
- Что… - я не договорил, все вокруг расплылось, смешавшись в радужную кашу.
Дженис медленно перевернул меня на живот и потянул мои бедра на себя. Я почувствовал, как пальцы покинули меня. Я услышал его прерывистое дыхание над самым ухом, когда он резким толчком вошел в меня.
Дженис двигался сначала медленно, его руки беспрерывно скользили по моим ягодицам, бедрам, спине, затем они сменились языком. Но потом движения стали быстрее и резче, парень глухо стонал сквозь сжатые зубы, не переставая ласкать меня.
- Чееерт! – это единственное, что я смог выдавить, понимая, что слишком близок ко второму оргазму.
Дженис как-то протяжно всхлипнул, обхватывая пальцами мои бедра и яростно вколачивая меня в диван.
Наконец, я почувствовал, как во мне растеклась его сперма и Дженис, тяжело дыша, опустился сверху на меня.
Я зажмурил глаза, пытаясь хоть немного собраться с мыслями.
Ничего не вышло. Все путалось. Все было не так.
Может мне что-то подсыпали в вино?
Я уже не мог думать. Ни о чем. Лишь опустился в пустоту. Холодную, как осенний ветер и грязную, как снег весной.
А ведь где-то там далеко есть счастье, есть любовь. Я потерял все это. Потерял навсегда. Я почему-то вспомнил наш дом и огромный куст сирени под окном. Мама очень любила его, особенно весной, когда он распускался тысячами благоухающих бледно – сиреневыми цветами.
Я любил вдыхать его дурманящий аромат и искать цветок с пятью лепестками. Ведь он приносил удачу. Я верил в это. Долго верил.
Все исчезло. Раз и навсегда. Без остатка.
Я сам виноват в этом. Сам.

Глава 4. Und es lдuft’n Happy end
Я привязал последний шарик, и, немного отойдя назад, насладился проделанной работой. Вся комната словно купалась в белоснежных облаках. Гретта еще не вернулась из магазина и поэтому не видела всей этой красоты.
Я надеялся устроить ей сюрприз.
Внезапно мое внимание привлек какой-то шум, доносящийся из коридора. Ступая как можно тише, я подошел к двери и припал ухом к замочной скважине.
- Ну, как? - этот голос я узнал сразу же. От него меня буквально выворачивало наизнанку.
- Я не знаю, протащи его по клубам. Я приеду завтра. Ну, продержись еще немного, малыш! – наверное, Герард выяснял отношения со своей очередной «пассией»
- Да, я приеду завтра. Жди меня десятичасовым самолетом, - ну наконец-то эта дрянь улетает!
- Послушай, мне плевать на то, что ты там себе напридумывал. У нас был уговор и ты согласился. Или уже не помнишь? Знаешь что, засунь эти свои утверждения себе в задницу! – Герард положил трубку и спешно удалился, поэтому я расслышал его глухие шаги на лестнице.
Интересно, про кого они там говорили?
Привстав на цыпочки, я вытащил с верхней полки шкафа старый и до ужаса пыльный фотоальбом. Удобно усевшись на краешке кровати, я открыл его и стал с жадностью рассматривать каждый снимок.
Вот мы совсем маленькие. Мама прижимает нас к себе, а на её шее висит какой-то кулон. Ах да, она подарила его Биллу на день рождения, а он потерял его год назад как раз перед тем злосчастным днем, когда наша старая жизнь с грохотом рухнула в грязь.
Как символично. Похоже, я начинаю верить в приметы и предрассудки.
Я перевернул страницу.
Вот нам семь лет. Билл сидит на качелях, радостно улыбаясь чему-то, а я держу в руках только что купленный игрушечный пистолет.
Следующий лист нашей жизни.
Нам уже по двенадцать. Я в то время уже довольно хорошо играл на гитаре, а Билл пел. Devilish, вроде так в то время называлась наша группа. Билл стоял, прижавшись к какому-то огромному дереву, на нем была одета противная розовая кофта, которую я жутко ненавидел и не раз пытался выбросить. Он опять улыбался. Открыто, искреннее, словно говоря: «Я ваш, возьмите меня». Билл все время улыбался. Я никогда не мог понять, как ему это удавалось.
Страницы медленно шуршали, сменяя одна другую. Я не заметил, как из моих глаз потекли слезы. Они медленно капали на фотографии, расплываясь прозрачно-мутноватыми кляксами.
Наше семнадцатилетние. Брат терпеть не мог эту фотографию, говорил, что он там неудачно получился. Мне же она дико нравилась. Билл там не был похож на куклу. Он был на снимке живым, естественным. Таким, каким видел его только я. Пахнущего утром и цветами, излучающего тепло из своей души, способного утешить лишь одним своим мягким, понимающим взглядом.
Брат думал, что скрыл свое истинное лицо ото всех, даже от меня. Но он забыл, что мы - близнецы, а, следовательно, насколько мы бы не были разными внешне, чего мы бы ни внушали себе, душу нам дали одну на двоих. Половину мне, половину ему.
Господи, наверное, если бы мы не были родными братьями, все было бы иначе. Мы были бы счастливы. Я не знал бы его, никогда не видел, но был бы счастлив.
Просто счастлив.
- Что ты делаешь? – увлекшись просмотром фотографий, я не заметил, как в комнату вошла Гретта.
- Да так, ничего. Нравится? - я поспешно закрыл альбом и обвел украшенную комнату восхищенным взглядом.
- У нас что, сегодня праздник? – однако Гретту, вопреки всем моим предположениям, это зрелище не привело в восторг.
- Почему? А разве нужен повод? Я просто хотел сделать тебе приятное! – мне стало как-то по-детски обидно.
Так уже было однажды, лет одиннадцать назад. Я пять часов старательно клеил самодельную открытку на день рождения отца, а он удостоил меня лишь банального «спасибо» и засунул её куда-то в дальний ящик стола, так ни разу и не достав.
- Ты что, обиделся, глупенький? Мне очень нравится, правда. Спасибо, - Гретта подбежала ко мне и, усевшись ко мне на колени, ласково потрепала по волосам.
- Когда ты это сострижешь? – она с недовольным видом повертела в руках дреды.
- Не знаю. Мне же тогда лысым придется некоторое время ходить! – я обнял Гретту и крепко прижал к себе, пытаясь понять, чем от неё пахнет.
Запаха сирени как ни бывало. А может, мне это тоже просто показалось? Этой ночью произошло много странных вещей.
Вместо этого я почувствовал еле различимый запах мужских духов. Причем, духов Герарда. Меня как молнией ударило.
- Чем это от тебя пахнет? – я с недоверием посмотрел на невесту.
- А что? – она принюхалась к своей кофте, - По-моему, ничем!
- Ну, если противный одеколон твоего любимого дядюшки теперь называется «ничем», то я очень обрадуюсь, я недовольно фыркнул и, демонстративно отвернувшись, уставился в окно.
- Ты что, ревнуешь? Дядя просто подвозил меня до магазина, вот на мне и остался запах его одеколона! – Гретта погладила меня по щеке своей теплой, бархатистой рукой. Я улыбнулся и, развернувшись, резко повалил невесту на кровать, прижав её тонкие запястья к простыне и нежно поцеловав в шею, потом стал опускаться ниже, поспешно расстегивая многочисленные пуговицы на её кофте.
Снова запах сирени.
Откуда он опять взялся, черт побери? Я прикрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, стараясь забыть всё то, что было раньше.
По-моему, неплохо. Как ты считаешь? - я уже пол часа вертелся перед зеркалом, примеряя многочисленные наряды, которые владельцы магазина любезно доставили Дженису прямо на дом.
- Да. Только вот эти штаны тебе явно маловаты, - Дженис сидел в огромном кресле, оббитым натуральным мехом и лениво листал какую-то желтую газетенку.
- Разве? – я изогнулся, уставившись на собственную обтянутую джинсами задницу. Да, действительно, джинсы были немного тесноватыми, но зато какой эффект!
- У тебя есть сигареты? – я взъерошил руками волосы и вылил на них сверху изрядную порцию лака.
- Я не курю, - вот тебе раз! Первый раз вижу взрослого некурящего парня.
- Ну, тогда мне придется успокаиваться по-другому! – я подошел к удивленному Дженису и, усевшись сверху, притянул его голову к себе, лизнув мочку уха. Он издал какой-то шипящий звук и тут же жадно впился в мои губы. Я невольно обмяк в его нежных, но удивительно сильных руках и приоткрыл рот, позволяя углубить поцелуй. Его руки скользнули по моей спине, выписывая какие-то невероятные узоры. Это, казалось, продолжалось целую вечностью.
Мы целовались до тех пор, пока оба не начали задыхаться.
Дженис на секунду отстранился, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, и это дало мне возможность хоть немного отдышаться, а потом я снова почувствовал его губы на своих. Поцелуи Джениса стали настойчивыми, грубыми, пару раз он до крови прикусил мою нижнюю губу, пальцы проникли под мою футболку и дразняще погладили грудь, посылая волны возбуждения по всему телу. Я принялся расстегивать дрожащими руками его рубашку, но потом передумал и скользнул ниже – к брючному ремню. Дженис замер на секунду, позволяя мне стащить с себя брюки, а потом прильнул губами к моей шее, слегка прикусил пульсирующую жилку, заставив застонать в голос. Я осторожно скользнул тонкими пальцами под резинку его трусов и погладил возбужденный член. Дженис тихо вскрикнул и двинул бедрами навстречу моей ладони.
- Еще, - я не ослышался? Он хочет, чтобы я продолжал. О, да! Но за это придется дорого заплатить.
Трусы мне явно мешали, и я, встав на колени, стянул их, а потом, словно под действием какого-то дурманящего наркотика, скользнул губами по его животу, медленно опускаясь ниже. А затем взял в рот его член.
- Даааа… - Дженис громко застонал и, изогнувшись, запустил пальцы мне в волосы, прижимая мою голову к своему паху.
– Быстрей, умоляю. Пожалуйста,- Дженис пристально смотрел на меня затуманенным взглядом. В его расширившихся от возбуждения зрачках было что-то странное. Там не было банального желания трахнуть. Что-то другое. Вот только что?
- Билл… - выкрикнул Дженис, всё продолжая смотреть на меня.
Затем его тело сотряс мощный оргазм, я обхватил его бедра, прижимая к себе, и проглотил солоноватую сперму, быстро наполняющую рот.
Дженис осторожно поднял меня и притянул ближе, прижав к себе. Я с удивлением увидел, что в его глазах блестят слезы. Да, самые настоящие, человеческие слезы. Как давно я не видел их.
Я отстранился и, встав, медленно подошел к зеркалу, что бы поправить слегка размазавшийся макияж.
- Ты восхитителен! – когда Дженис натягивал штаны, его щеки заманчиво пылали. Такой румянец придавал ему еще больше очарования.
- Я знаю, – моя рука внезапно дрогнула, оставляя на виске длинный черный след от подводочного карандаша.
***
Громкая музыка и клубы табачного дыма словно заполнили меня изнутри. Бесконечное мигание неоновых огней и извивающиеся тела на танцполе – на это, как я убедился, можно смотреть вечно. Медленно потягивая какой-то сладковатый коктейль, я ждал Джениса, который отошел пару минут назад, пообещав, что скоро вернется. С соседнего столика на меня то и дело кидала страстные взгляды пышногрудая блондинка. Я одарил её дежурной улыбкой и отвернулся, тупо уставившись на забавную игру пузырьков в бокале.
Время тянулось невыносимо медленно, и я уже устал смотреть на часы.
Прошло пять минут, десять, двадцать. Джениса все не было. Где он пропадал? Я нервно забарабанил пальцами по столу и, последний раз оглядевшись по сторонам, отправился на поиски.
- Детка, потанцуем? – меня схватил за руку какой-то огромный мужик со стриженой башкой и пьяно улыбнулся, обнажив ровный ряд золотых зубов.
- Нет, я не один! – я, извернувшись, вырвался из цепких объятий амбала.
- Один? – переспросил он мне вслед и демонстративно вытер руку о штанину.
Я медленно пробирался сквозь тесную толпу танцующих, внимательно всматриваясь в каждое лицо. Джениса нигде не было. Обойдя весь зал на два раза, я заметил в дальнем углу сцены какую-то неприметную серенькую дверь.
Я подошел к ней и робко постучал. Никакого ответа. Тогда я легонько толкнул её. На моё удивление комната оказалась не запертой.
Сначала я даже не понял, где оказался, потому что в помещении царил полумрак. Освещением служили лишь подрагивающие маленькие красные лампочки под потолком.
Но потом, когда мои глаза привыкли к темноте, я отчетливо увидел Джениса, сидящего на полу и прикованного наручниками к батарее. Его глаза были закрыты, ресницы часто-часто подрагивали, а изо рта стекала тоненькая струйка крови.
- Что с тобой? – я бросился к парню и принялся судорожно тормошить его за плечо. Он поднял голову все так же не открывая глаз, но я увидел, как из-под закрытого века скатилась одинокая слеза.
- Убирайся о т с ю д а! - последнее слово Дженис произнес разборчиво, чётко проговаривая каждую букву.
- Что? Почем… - я не успел договорить, потому что почувствовал чью-то руку на своем плече.
Я медленно повернулся и тут же скорчился от резкого удара по лицу. На пол закапала кровь из разбитого носа. Я всхлипнул, из глаз невольно хлынули слезы.
- Смотри, какая попка! – раздался надо мной противный хриплый голос.
- Ага. Как думаешь, он минет умеет делать?- ответил ему второй, более высокий, принадлежащий скорее подростку.
Я попытался подняться, но меня прижали к полу. Я видел только ноги Джениса.
- Будешь сопротивляться, сделаешь только хуже, крошка, – я услышал тяжелые шаги, и в следующую секунду на меня кто-то сел, заставляя застонать и прогнуться под тяжестью чужого веса.
Щелкнули наручники, и незнакомец скрутил мои руки за спиной.
- Так-то лучше, – меня пинком перевернули на спину. Прищурившись, я постарался рассмотреть находящихся в комнате людей. Надо мной навис накаченный мужчина, обтянутый в кожаные штаны. У него были длинные волосы, заделанные в хвост. Лица я почему-то различить не смог. Все расплывалось, словно в тумане. Чуть дальше стоял ухмыляющиеся темноволосый подросток примерно моего возраста. Я нервно оглянулся и попытался отползти к стене, но мужчина схватил меня за воротник куртки и дернул на себя. Я не удержал равновесия и упал, больно стукнувшись лицом о холодные, каменные плиты пола.
- Посмотрим, насколько ты хорош! – меня рывком поставили на колени.
Мужчина дрожащими руками расстегнул ширинку на своих брюках и вытащил уже успевший напрячься член.
- Соси, – я отрицательно замотал головой и плотно сжал губы.
- Ты не понял, маленькая потаскушка? – от ткнул меня лицом в свой пах.
- Хочешь, что бы я его прикончил?! – я повернул голову и с ужасом увидел, что подросток приставил к горлу Джениса нож.
- Н-нет… - мой голос сильно дрожал, впрочем, как и я сам.
- Тогда делай свою работу.
Я послушно раздвинул губы и, взяв большой член глубоко в рот, начал медленно сосать.
Нет ничего дороже человеческой жизни. Мои унижения не стоят этой самой жизни. И почему я говорю себе это? Я же всегда был жутким эгоистом.
Был. До сегодняшнего дня.
Мужчина как-то противно захрипел и, вцепившись руками в мои волосы, заставлял двигаться быстрее.
Я бросил быстрый взгляд в сторону Джениса. Он также неподвижно сидел на полу, а рядом с ним стоял подросток. Одной рукой он по-прежнему сжимал нож, а другую запустил к себе в штаны, лаская и внимательно наблюдая за тем, как я делаю минет.
Мужчина надо мной вскрикнул и резко кончил мне в рот. Я закашлялся, из глаз вновь брызнули слезы, но отстраниться мне не дали, поэтому пришлось проглотить липкую и очень противную на вкус сперму. К горлу подступил рвотный рефлекс, но вместе с ним все тело сковала какая-то эйфория, словно я только что принял сильнодействующий наркотик.
Мужчина опустился на пол и я, пользуясь моментом, осторожно перебирая ногами, отполз в сторону Джениса. Он смотрел на меня распахнутыми от испуга глазами, в которых читался только один вопрос: «Почему?!». Я подполз еще ближе, почти дотянувшись своей щекой до его колена, но тут меня остановил подросток.
- Нет уж, детка, теперь моя очередь! – меня резко пихнули вперед так, что мое лицо оказалось в районе груди Джениса. Я всхлипнул и крепко стиснул зубы, пытаясь прислушаться к собственному стуку сердца.
- Будь умницей, расслабься, - резкий рывок, и мои джинсы вместе с трусами были стянуты до колен. Подросток раздвинул мои ягодицы и вошел внутрь безо всякой смазки. Резкая боль сковала все тело до кончиков пальцев. Я вскрикнул, еще плотнее прижавшись к Дженису. Парень начал двигаться, все сильнее врываясь в мое тело с каждым новым толчком. Боль была такая, что я чуть не потерял сознание.
- Том… - прошептал я в какой-то полудреме.
- Том, спаси меня… - нахлынувшая тьма захлестнула меня с головой.
Я окунулся в нее.
Боль отступила, но мне стало невыносимо холодно.
Одиноко.
Словно все умерли, и я остался в одиночестве на этой чертовой планете.
Все, что я сейчас хотел. Это умереть. Исчезнуть. Отдохнуть. А потом, где-нибудь там, где все будет по-другому, встретить брата. Улыбнуться ему и тихо сказать: «Привет».

Глава 6: The Last
Звезды, они как алмазы. Каждая неповторима в своей божественной красоте и прозрачна, как слеза ребенка. Каждая так далеко от нас.
Я ни разу в жизни не видел падающую звезду, не загадывал желания.
Хотя нет, видел. Падение самой яркой, самой дорогой и близкой мне звезды, красотой которой я наслаждался долгие годы. Она была моим божеством, моим вторым я.
Вот только желание почему-то не сбылось…
Я открыл глаза. Первое, что я почувствовал – это жуткую боль. Все тело ломило.
Но не только.
Еще сильнее ныло что-то внутри, нагоняя страх и отчаяннее к самому сердцу.
Кровь словно стала холодной, она больше не грела.
- Милый, как ты? – откуда-то издалека, словно через толстый слой ваты, послышался голос Гретты.
Медленно повернув голову, я мутным взглядом всмотрелся в окружающую обстановку, чтобы понять, где нахожусь. Все расплывалось перед глазами, словно возле меня поставили заляпанное грязью стекло.
- Не двигайся, у тебя все тело в синяках. Ты еще чудом ничего не сломал! – Гретта осторожно погладила меня по руке. Я чувствовал, как она дрожала.
Мир потихоньку стал обретать разборчивые очертания. Я внимательно всмотрелся в заплаканное лицо невесты. Мне показалось, что она сильно похудела, под блестящими от слез глазами залегли глубокие синяки, губы искусаны. Я даже видел на них выступившую капельку тёмной крови.
- Я не…
- Молчи. Ради Бога, молчи! Забудь все. Все, что было. Я так виновата перед тобой! – Гретта закрыла лицо руками, её худенькое тело словно насквозь было пропитано болью.
Моей болью
Мне вдруг стало безумно жаль её. Она ведь любит меня, а я, как последний дурак, только и твержу о Билле, не понимая, что её это попросту раздражает.
Но мой брат не умер, я чувствовал это. Он далеко, возможно, ему плохо, но он жив. Во мне все еще эхом отдается стук его сердца, иногда бешеный, словно чечетка, иногда размерный и медленный, будто стук колес уходящего поезда.
- Господи, если бы не дядя! Он отнес тебя наверх и вызвал врача, - надо же, какая забота. Герард, наверное, прыгал от радости, когда в его руках оказалось мое бесчувственное тело. Я поморщился, в голову одна за другой лезли совершенно безумные мысли.
В дверь постучали.
- Да, да. Войдите, - Гретта «вспорхнула» с кровати и как-то смешно стала поправлять юбку.
- Гретти, мне уже пора, самолет вылетает через полчаса, - в дверях появился Герард, Гретта подскочила к нему и повисла на шее, - Да, кстати, как твой женишок?
Герард хищническим взглядом взглянул на меня из-за плеча невесты.
- Нормально, - буркнул я неожиданно прорезавшимся голосом и еще сильнее вжался в матрас.
- Я вернусь завтра к вечеру, как только улажу дела. Привезу все, как и обещал, зайчонок! – я сморщился.
«Зайчонок»? Либо у меня уже началась паранойя, либо тут действительно что-то не так.
Герард выпустил Гретту из своих объятий и быстрым шагом направился к выходу из спальни, но около самой двери внезапно остановился и посмотрел на меня.
- Чуть не забыл, тебе тоже кое-что перепадет, - меня снова обжег пронзительный, полный злости и алчности взгляд.
Что-то в интонации Герарда мне не понравилось. Там была какая-то таинственная, пугающая меня до дрожи нотка.
Я шумно выпустил из легких воздух, когда он, наконец, вышел.
- Что твой дядюшка имел в виду? – я приподнялся на локтях, неизвестно откуда взявшиеся силы переполняли меня. Я понял, что больше не минуты не смогу пролежать в этой проклятой кровати.
- Не знаю, он обещал привезти тебе какой-то подарок. Говорил, что он должен тебя очень понравиться, - Гретта помогла мне подняться.
Ноги дрожали и подгибались, но, сделав пару нетвердых шагов, я уверенно подошел к окну.
Солнце огромным огненным шаром прожигало синеву неба и противно слепило глаза.
Я сложил руки «козырьком», пытаясь защититься от него.
Меня вновь ослепило, но на этот раз не солнце, а огненно-красная листва, кровавым ковром покрывающая холмы. Ветер резкими волновыми порывами трепал каждый тонкий листок и каждую почерневшую веточку, превращая их в единое, горящее море.
Я всегда любил осень, так же, как и Билл. Всю её теплоту потухающего солнца и холод догорающих закатов, шуршание листьев под ногами и легкий шепот ветра в открытом окне.
Я всматривался куда-то вдаль, за край бесконечного рубинового горизонта. Туда, где заканчивался осенний огонь деревьев, и начинали сереть скованные льдом горы; туда, где осталась моя старая жизнь, мои несбывшиеся мечты. Где остался Билл.
Билл, ты собрался? – из соседней комнаты раздался взволнованный голос Джениса.
- Да, - я стоял, прижавшись щекой к холодному оконному стеклу и внимательно, словно ища что-то, всматривался в скудный городской пейзаж.
Серые каменные стены, мокрые от ночного дождя крыши и блеклые, плотно зашторенные окна – все это изо дня в день мозолило мне глаза и не давало свободно дышать. Я безумно скучал по осени.
По нашей осени.
Как в детстве.
Мы с Томом любили собирать листья в кучу, а потом с разбегу прыгать в неё. Листья разлетались в разные стороны, подобно невесомым ярким бабочкам. Мы смеялись и ловили их, едва они успевали достигнуть земли.
Теперь же было все иначе, я как будто слился с металлической глыбой города, став её частью.
- Нам пора, - в дверях появился Дженис. Его волосы были расчесаны на прямой пробор, от идеально отглаженного строгого костюма пахло дорогим одеколоном, на шее был повязан изящный черный галстук. Всю картину довершали поблескивающие очки в тонкой золотистой оправе.
- А куда мы? – я с опаской взглянул на себя в огромное зеркало. Мой внешний вид был крайне далек от делового стиля Джениса, а на лице красовались глубокие царапины, которые, несмотря на все мои усилия, не удалось замазать не одним тональным кремом
- Увидишь. Надо встретить одного человека, - Дженис махнул рукой и вышел. Я, на ходу схватив со стула кожаную куртку, побежал за ним.
Мы вышли на улицу под противно моросящий дождик. Я поднял голову и посмотрел на тяжелое грязно–серое небо.
Почему-то этот день не понравился мне самого начала.
Мы сели в машину и медленно поехали по бесконечной паутине городских дорог.
Ехали молча. Я чувствовал напряжение Джениса. Было видно, что он очень волновался. Это было заметно по его рваным и немного дерганым движениям, по тому, с какой силой он сжимал кожаную обивку руля и с каким остервенением всматривался в мигающие лампочки светофора. Я не решался спросить, что случилось, но его страх передавался и мне.
Я тоже молчал, нервно теребя ремень безопасности пальцами, и всматривался в бесконечно мелькающие автомобили.
Наконец, перед нами мелькнуло здание городского аэропорта. Дженис припарковал машину и, крепко схватив меня за худой локоть, потащил внутрь. Я не сопротивлялся, а лишь покорно шел за ним.
А в голове шумело. Словно звук вечернего прибоя, который с шипением разбивается о берег. Что-то необъяснимое. Будто я ждал чего-то. И вот теперь, всего через пару секунд мои мечты должны осуществиться.
Только я забыл, о чем мечтал.
В здании аэропорта было невероятное количество людей. Она все сновали туда-сюда, подобно муравьям. Одни радовались долгожданной встречи, другие, нервно поглядывая на часы, ожидали своего рейса, а третьи просто мирно посапывали на лавочках. Все это смешалось в галдящую пеструю массу, от которой у меня невольно закружилась голова. За год я уже отвык от толпы.
- Дженис, что это с тобой? На похороны собрался? Только не говори, что твоя любимая тетушка Роззи скончалась. Я жить не могу без её булочек с корицей! – я завертел головой в разные стороны.
К Дженису подошел какой-то высокий мужчина с проседью в темных волосах и с довольным видом пожал ему руку.
Дженис, напротив, как-то сжался, втянув голову в плечи, и бросил на меня быстрый, полный какой-то необъяснимой вины, взгляд.
- А ты, должно быть, Билл? – мужчина подошел ко мне и улыбнулся шикарной голливудской улыбкой, обнажая ровные белые зубы.
Я нехотя кивнул, не спуская взгляда с Джениса. Тот отвернулся, но я видел, как дрожала его рука, спрятанная в кармане пиджака.
- Приятно познакомиться. Меня зовут Герард. Твой братец с утра до вечера только и трещит, что о тебе. Бедная Гретти уже вся извелась от его своеобразного культа поклонения, - меня неожиданно повело в сторону, и я чуть не упал на пол.
Брат? Он знает, где Том?
В глазах потемнело, а воздух в груди неожиданно кончился.
- Ты чего? – мужчина подхватил меня, как-то слишком долго задержавшись рукой на моей талии.
_
Нет, Томми, конечно, Ангел во плоти, но его братец превзошел все ожидания. Рядом с дрожащим как осенний лист Дженисом стояла какая-то размалеванная шлюшка с расцарапанным лицом. По-другому это нельзя было назвать. Я еле сдержал себя, чтобы не расхохотаться.
- Дженис, что это с тобой? На похороны собрался? Только не говори, что твоя любимая тетушка Роззи скончалась. Я жить не могу без её булочек с корицей! – я хлопнул Джениса по плечу, отчего тот еще больше съежился. Видно мальчика окончательно заела совесть. Но ничего, во время полета у меня в голове созрел небольшой план, который уже сейчас начал воплощаться в действительность. Думаю, он устроит всех.
- А ты, должно быть, Билл? – я натянул на лицо свою фирменную улыбку и подошел к Каулитцу. А он ничего. Не смотря на многочисленные синяки на его лице, он был довольно красивым, а о пухлых, искусанных губах, тщательно замазанных розовым блеском, я вообще молчу.
Повисла неловкая пауза. Билл все пялился на Джениса. Наверное, они хорошо спелись за прошедшее два дня.
Эх, любовь, любовь…
- Приятно познакомиться. Меня зовут Герард. Твой братец с утра до вечера только и трещит, что о тебе. Бедная Гретти уже вся извелась от его своеобразного культа поклонения, - я решил не медлить и сразу выдал контрольный удар.
- Ты чего? – эффект получился что надо. Билл вдруг побледнел, его зашатало, и я по-рыцарски подхватил его на руки, осторожно ощупывая его тонкую талию через кожаную куртку.
- Б-брат? Вы знаете моего брата? – по умоляющему взгляду этой малолетней шлюхи я сразу понял, что он пойдет на все, лишь бы встретиться со своим любимым братишкой.
- Да. Он жених моей любимой племянницы Гретты. Я завтра улетаю обратно в Ирландию. Если хочешь, могу взять тебя с собой, – ответа не последовало, Билл слегка приоткрыл ротик, но я знал, что он согласен.
- Хорошо. Тогда жди меня здесь. Я переговорю с Дженисом, - я похлопал опешившего подростка по плечу и, бросив короткий оценивающий взгляд на его туго обтянутую задницу, направился к Дженису.
- Так, дорогуша, ты свое дело сделал. Больше от тебя ничего не потребуется, - в ответ лишь испепеляющий и полный ненависти взгляд, - Ой, только не надо злиться. Поиграюсь и специальной бандеролью вышлю тебе назад. И вообще, какая тебе разница. Он же просто шлюха, которую каждый день за сто евро трахают во все места! – снова никакого ответа, Дженис игнорировал меня, тупо уставившись на взлетающий самолет.
- Ладно, как знаешь. Деньги я перевел. Убирайся, и что бы я тебя больше близко не видел, а то пришью этого щенка, как последнее дерьмо. Мне ничего не стоит, ты ведь знаешь! – я хлопнул Джениса по спине, с издевкой наблюдая за тем, как нервно подрагивают его тонкие губы. Он развернулся, бросив долгий взгляд на Билла, и быстро зашагал к выходу из аэропорта.
- Дженис, ты куда? – Билл сделал пару неуверенных шагов, но, тоже не дождавшись ответа, лишь тяжело вздохнул, пожав плечами. Похоже, у этой парочки намечались серьезные отношения, а я опять все испортил. Ай, как не хорошо, надо будет сходить в церковь, исповедаться. Там много смазливеньких молодых священников, которые только и ждут, что бы их оттрахали где-нибудь за ближайшим углом.
- Не расстраивайся, он и пальца твоего не стоит. Пошли, мне нужно съездить по делам в город, - взгляд у Билла был обиженным и расстроенным, мне даже стало немного стыдно. Самую малость, но это чувство тут же прошло. Я просто вспомнил, что меня ждет в Ирландии.
Эх, хороший сегодня денёк. Вон и солнце выглянуло.
Все явно на моей стороне.
Черт.
Зачем все это?
Зачем я стою тут и как последняя свинья смотрю на то, как этот извращенец обхаживает Билла? Зачем?
Я стремглав выбежал из здания аэропорта, на глаза наворачивались слезы. Я заметил около своей машины какого-то мужчину, при виде меня он засуетился и выставил вперед табличку: «Моем машины. Недорого и качественно». Чертыхнувшись, я отпихнул его и, открыв дверцу, сел внутрь. В салоне как-то странно пахло. Цветочный аромат. Не сладкий, а приятно свежий, словно весеннее утро.
Я с наслаждением вдохнул его. Наверное, это новый освежитель, который я поставил вчера вечером.
Сердце в груди стучало как бешеное. Я, пытаясь успокоиться, закрыл глаза и невольно представил себе Билла. Его тонкие, почти кукольные черты лица, еле уловимый аромат солнца от белоснежной кожи, теплоту карих глаз, пряный, похожий на вино, вкус губ.
Мне показалось, или я действительно расслышал шепот Билла в повседневном шуме?
Я люблю тебя…
Я буду помнить…
Всегда…
Я повернул ключ зажигания.
Боль.
Мир рассыпался на тысячу осколков, каждый из которых догорал в адском пламени.
Боль и пустота.
Пустота вокруг. Все звуки разом умокли, и воцарилась мертвая, царственная тишина. Она заполняла собой каждый уголок моей жизни, каждую частицу моего сознания.
Какая-то странная и до боли знакомая мелодия. Как будто кто-то играл на пианино, но очень далеко, и я с трудом различал ноты. Все вокруг превратилось в бесконечный круговорот снежинок. Они в быстром потоке окружили меня, заключая в пушистый плен. Мне не хотелось никуда уходить, не хотелось двигаться и дышать. Даже сердце перестало стучать в груди.
До безумия спокойно. Все проблемы стали совсем неважными, а мысли ненастоящими.
Я доиграл игру под названием “жизнь”. Пал жертвой в каком-то великом “гамбите”. Но я гордился этим.
Просто пешка. Ну и что с того?
Я толпа. А в толпе всегда есть жертвы.
Я жертва. Значит, так надо. Значит это моя судьба, мое предназначение. Я выполнил его…
И вдруг понял.
Понял, как пахнет эта чертова сирень…

Глава 8.
Путеводитель по Аду.

В дверь опять постучали.
- Ну, я же сказал, что мы скоро спустимся, - я с недовольным видом открыл её и едва не поперхнулся воздухом.
Передо мной стоял улыбающийся во все тридцать два зуба Герард.
- Пообщались? А теперь, можно тебя на минуточку? - я ничего не ответил, только коротко кивнул и молча вышел из комнаты, напоследок оглянувшись на брата. Он было приподнялся на кровати, протестующее открыв рот, но потом вновь бессильно опустился, отведя испуганный взгляд в сторону.
- Я слушаю, - мой голос предательски подрагивал, я старался не смотреть в нахальные глаза Герерда, и поэтому тупо уставился в стену.
- Я думаю, ты понимаешь, что ничего в этой жизни не достается просто так? – другого я и не ожидал.
- Конечно, я сделаю все, - больше всего на свете мне хотелось схватить Билла в охапку и убежать далеко отсюда. Туда, где нас никто не достанет, где никто не найдет.
- Ух, какие слова! Но я не тиран, мне нужна от тебя самая малость… - Герард склонился к самому моему уху, его дыхание противно обжигало мочку. Я застыл, не в силах пошевелиться. Лучшее, что я сейчас мог сделать, это просто заставить сознание отключиться, не думая ни о чем.
- И небольшой аванс я возьму прямо сейчас, - с этими словами Герард резко прижал меня к стене и, склонившись к плотно сжатым губам, дразняще прикусил колечко пирсинга.
- Невероятно возбуждает, правда? - я старался не дышать, а лишь думал о Билле. О его теплых руках, о еле уловимом запахе солнца в пушистых волосах.
Герард грубо разомкнул мои губы языком. Я, повинуясь ему, приоткрыл рот и нехотя ответил на поцелуй. Было жутко противно и мерзко. Хотелось закричать и отпихнуть от себя этого грёбаного извращенца. Но вместо этого я, будто безвольная кукла, обмяк в его руках, позволяя углубить поцелуй.
Сколько он длился? Минуту, а, может быть, две? Мне показалось, что целую вечность. Я словно попал в Ад.
- Ладно, на сегодня хватит. А ты, оказывается, можешь быть очень сговорчивым, - Герард хозяйским движением похлопал меня по щеке и, насвистывая какой-то веселый мотивчик, направился в кухню.
Меня мутило, голова кружилась, а мир, казалось, вот-вот уйдет из-под ног. Цепляясь руками за стену, я буквально вполз обратно в спальню.
Билл, увидев меня, тут же соскочил с кровати, но, сделав пару шагов, нерешительно застыл на месте. Я сел прямо на пол и, уткнувшись лицом в коленки, беззвучно заплакал. Сухие, но будто горькие до боли, слезы катились по щекам. Я не издавал ни звука, лишь тихонько сжимал пальцами джинсы.
Билл опустился рядом со мной, я чувствовал лишь его пристальный взгляд.
- Хочешь, я уеду? - я поднял голову и посмотрел на брата.
- Нет… - Билли склонился ко мне и крепко обнял. По-дружески, по-братски, сильно и уверенно.
- Нам пора, завтрак, наверное, уже остыл, - брат потянулся к моим губам, но я мягко отстранился. Не хотел, что бы он чувствовал ЕГО вкус на моих губах.
_

Сколько это может продолжаться? Сначала все эти фотографии и шкаф, захламленный бабскими шмотками. А теперь еще и это! И откуда только Герард выкопал эту размалеванную шлюшку?
Раньше я считала, что близнецы должны быть одинаковыми, но теперь убедилась, что все эти умные дяди, пишущие книги оказались просто подлыми лгунами.
Я нервно барабанила пальцами по столу, недовольно поглядывая на остывающий чай. Да чем они там занимаются в самом деле? Трахаются, что ли? Я, конечно, всегда сомневалась в том, что мой жених относиться к своему любимому братцу, только, как к родственнику, но не настолько же.
В коридоре послышались шаги, и я нетерпеливо привстала на стуле, но через секунду разочарованно отпустилась обратно.
- Что, не рада видеть? - дядюшка как всегда в своем репертуаре. Теперь я понимаю, почему он так легко вскружил голову не одной замужней даме. И не только даме…
О том, что Герард - гей я узнала еще около года назад, когда застукала его за весьма интересным занятием с одним очень симпатичным блондинчиком. Как его звали? Дженис, что ли? Я тоже общалась с ним некоторое время, мне он показался довольно интеллигентным и начитанным, а на фортепьяно он вообще играл, как Бог. Интересно, где он сейчас?
- Тебе я всегда рада, ты же знаешь, - я повертела рукой, которую украшал привезенный дядей из Германии платиновый браслетик. Я обожала подобные безделушки, никогда не могла пройти равнодушно мимо ювелирного магазина.
- Как провела ночь, надеюсь, этот засранец тебя не разочаровывает, киска? - дядя откусил кусок еще дымящейся булочки с джемом и хитро уставился на меня.
Я ничего не ответила, лишь хихикнула и вновь заворожено уставилась на игру бликов, излучаемых поблескивающим на солнце браслетом.
- А то, знаешь, я уже хочу повозиться с малышкой. Нет, лучше с малышом… - я схватила кусок хлеба и запустила им в дядю.
- Чертов извращенец! Все буде, но в свое время, - я неожиданно громко засмеялась, но резко оборвалась, заметив в дверном проеме Тома и, закашлялась, подавшись куском булочки.
- А вот и мы! - Том улыбнулся, проталкивая вперед брата. Если бы я могла, то запустила в эту шлюху сковородкой, а может и чем потяжелее. Я сделаю все, но надолго у нас этот Билл не задержится.
А вот и наша парочка. Признаться, я не думал, что Тома будет так легко сломить. Он даже не сопротивлялся, хотя и целовался без должного усердия. Но ничего, мне пока достаточно и этого.
- Присаживайся, Билл, и чувствуй себя, как дома, - я услужливо пододвинул стул. Билли бросил на меня короткий взгляд и еще больше побледнел. Надо же, а он оказался догадливой тварью. Быстро смекнул, что к чему.
Завтрак явно не клеился. Гретти без конца кидала колючие взгляды на сжавшегося на стуле и не притрагивающегося к еде Билла. Том как-то отстраненно ковырялся в омлете, его мыслишки сейчас витали очень далеко, он даже пару раз пронес вилку мимо рта, смешно тыкнув её в щеку. Около плиты ворчала Бетти.
Опустив одну руку под стол, я осторожно нащупал колено Тома и сильно сжал его. Он слегка вздрогнул, но виду не подал. Меня это забавляло. Я решил попробовать его на прочность.
- Билл, ну как тебе в Ирландии? - рука скользнула выше, и я осторожным плавным движением сжал член Тома прямо сквозь штаны.
- А как вам у нас в Германии? - вот тебе на! Дерзить, значит, вздумал. Но ничего, меня еще никто просто так не затыкал. Я резко задвигал рукой, вызывая у Тома приступ легкой дрожи.
- Милый, тебе нехорошо? - Гретти сделала наивные глаза, ну прямо овечка невинная. А она быстро учиться!
- Д-да, голова немного болит, - Том выдавил слова с каким-то шипением.
Я уже был готов продолжить свою игру, как вдруг почувствовал на своей руке другую. Холодную с острыми коготками. Она резко сжала мою, не давая двигаться, я чуть не взвыл от боли, когда почувствовал, как чужие ногти впиваются в кожу.
Я растерянно огляделся по сторонам и тут же наткнулся на нахальный взгляд Билла, он издевательски ухмылялся, продолжая все сильнее впиваться в мою руку.
- Черт, - я невольно дернулся и убрал руку, Том облегченно выдохнул и, повернувшись к брату, еле заметно улыбнулся ему.
- Что-то случилось, дядюшка? - Гретта, кажется, ничего не заметила. Оно и к лучшему, большей дуры я в жизни не видел. Правда, она слишком много про меня знает. Хорошо хоть её можно заткнуть очередной блестящей побрякушкой.
- Ногу свело, - тут же соврал я и бросил испепеляющий взгляд на Билла. Тот высоко вздернул брови, а затем снова заворожено уставился на брата.
Ничего, я тебя еще сделаю, шлюшка. Ты будешь стонать подо мной, как последняя блядь, и умолять о том, чтобы я трахнул тебя на глазах собственного братца.
Я на цыпочках вышел из спальни, на ходу натягивая штаны и стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить сладко посапывающую невесту. В моей голове витал какой-то густой туман, не дающий сосредоточиться. После того, что случилось сегодня утром в столовой, я больше не видел Герарда. До сих пор помню, как сдерживал себя, чтобы не расхохотаться, когда увидел его покрасневшую от злости рожу.
В коридоре царил приятный полумрак, лишь неярко светились бра в красных абажурах. Я затаил дыхание и прислушался.
В ванной шумела вода. Но вряд ли там кто-то мылся, потому что всплесков не было слышно, скорее всего, просто кран был открыт. Осторожно ступая по ковровой дорожке, я подошел к самой двери и тихонько постучался.
Никакого ответа, только шум воды.
Сердце радостно забилось, я, закусил губу и, повернув ручку, вошел внутрь.
В глаза ударил неприятный, слегка зеленоватый свет, ярким потоком струящийся из множества настенных круглых лампочек.
Билл сидел на краешке ванной и сосредоточенно рассматривал свои ногти. Из крана, громко шумя, лилась вода. Воздух в ванной был насквозь пропитан каким-то приторным цветочным ароматом, от которого приятно закружилась голова. Я щелкнул дверной щеколдой, закрывая дверь изнутри, и нарочно кашлянул.
Билл встрепенулся и посмотрел на меня, его взгляд был каким-то затуманенным.
- Год, целый год… - я подошел к брату и присел рядом с ним на корточки, положив голову ему на колени.
- Я изменился. Мы оба изменились, Том. Я же все вижу. Зачем ты делаешь это ради меня? - глаза Билла подозрительно заблестели.
- Молчи. Хотя бы сегодня. Хотя бы сейчас... - я резко выпрямился и нежно провел языком по его влажным губам.
Билл судорожно втянул воздух и открыл рот. Я запустил руку в его пышную шевелюру и углубил поцелуй, начал судорожно шарить своим языком в глубине его рта, то, пытаясь поймать его гибкий язык, то, щекоча небо.
- Это сирень? - я, тяжело дыша, отстранился.
- Да… - я начал быстрыми поцелуями покрывать шею брата, отчего тот начал тихо, почти беззвучно постанывать, цепляясь руками за край скользкой ванной.
Я быстрым движением стянул с Билла футболку и отбросил её прочь, а потом с невольным ужасом уставился на грудь брата, которую покрывали царапины, синяки и бесчисленные засосы. Мне стало настолько жалко его, что я был готов прямо сейчас пойти и уничтожить всех, кто причинил ему хоть какую-то боль. Я осторожно провел языком по его напрягшемуся соску и прикусил его, вызвав у брата приступ дрожи и очередной стон.
Спустился ниже.
Я целовал Билла настолько нежно, насколько умел, вкладывая в каждое прикосновения всю ту любовь и тоску, которую испытывал, пока его не было.
- Нет, - еле слышно прошептал Билл и резко перевернул меня, подминая под себя.
Не ожидая такого поворота событий, я растерялся и непонимающе захлопал глазами. А Билл тем временем опустился на колени и уже ловко развязывал шнурок на моих штанах.
Я еле сдержал вскрик, когда его губы коснулись головки моего возбужденного члена и впился руками в ту же ванную, за которую пару мгновений назад держался брат.
Наконец Билл взял его в рот и начал медленно облизывать, проводя горячим языком по всей длине. Очень медленно, мне даже показалось, что он специально издевается надо мной, так как при этом каждое движение языка по нижней части члена я громко стонал, но ощущения тут же быстро проходили, оставляя за собой сладкую волну разочарования. Мне казалось, что я не выдержу, так сильно я хотел Билла. Но брат лишь слегка коснулся скользким шариком пирсинга расселинки головки моего члена, а затем кончиком языка задел мошонку. Вот тут я уже не удержался и тихонько вскрикнул, одной рукой вцепившись в растрепанные волосы Билла, а другой прибавляя напор воды.
Билл принялся быстрыми движениями дразнить мои яички, а затем вновь взял в рот член и начал двигаться, постепенно наращивая темп. Бог мой, только Билл умел делать минет так, что я был готов бесконечно выкрикивать его имя в пустоту и изнывать от накатывающих волн приближающегося оргазма.
Чувствуя, что больше не могу, я резким движением отстранил от себя брата и прижал его к мокрой от капелек пара стене и принялся судорожно расстегивать ремень на его брюках. Кто только придумал ремень с двойной пряжкой!
Наконец я расстегнул злосчастный ремень и стянул с Билла джинсы, под которыми к счастью не оказалось нижнего белья. Брат поспешно скинул их, отшвырнув в дальний угол ванной. Я повернул Билла лицом к стене и пальцами слегка раздвинул его ягодицы и дотронулся до плотно сжатого отверстия, ничего не делая, чтобы проникнуть, будто расплачиваясь за пытку во время минета.
- Том, пожалуйста! - Билл дернулся и выгнулся навстречу мне, стараясь насадиться на пальцы.
Но я лишь сменил их языком и замедлил движения. Билл недовольно захныкал. Я ясно почувствовал его дрожь, когда, поднес свою руку ко рту и облизал пальцы, увлажняя их, и резко ввел один из них внутрь. Громкий стон ударился о стены ванной. Нас могли услышать. Плевать. На все плевать.
Я добавил второй палец и начал медленно двигать ими. Секунда, две, Билл извивался подо мной, тяжело дыша. Я понял, что скоро кончу и, высунув пальцы, быстро протер ими собственный член.
- Еще…- хриплый голос Билла вернул меня к действительности и я, резко навалившись на него, вошел внутрь до самого основания.
Билл издал протяжный стон, больше походящий на вой. Я дал ему свыкнуться всего пару секунд, а потом начал двигаться, одновременно обхватив член Билла рукой, лаская его в такт толчкам.
Сначала мучительно медленно, потом быстрее. С каждым толчком я все больше понимал, что не смогу спокойно жить, так, как раньше. До меня наконец дошел весь ужас нашей встречи.
Билл кончил раньше меня, излившись в мою руку теплой, липкой спермой, я все продолжал яростно вдалбливать его в стенку. Я словно оказался в Аду. В круглом лабиринте без выхода. И мне предстоит блуждать по нему целую вечность.
Наконец меня захлестнул оргазм, и я излился внутри брата, прижав его обмякшее тело к себе, а затем медленно сполз вместе с ним на пол.
Билл тяжело дышал, уткнувшись мне в плечо, я поглаживал его по волосам. Мне вдруг на ум пришли строчки из нашей старой песни, только сейчас до меня дошел их смысл:
«Zum ersten mal alleine in unserem Versteck
Ich seh noch unsere Namen an der Wand
Und wisch' sie wieder weg».
Теперь мы одни в нашем убежище. Но оно нас не спасет. Не спасет от того, что будет впереди.
Люди бояться Ада. Почему? Ведь в жизни намного хуже. Я бы вечно горел в огне, чем жил так, как сейчас.
У меня ведь свадьба через две недели.
Аромат сирени притуплял мысли. Приторный, не очень сладкий, навечно врезающиеся в сознание.
Глава 9.
Entreaty.

Вдоль по глади ледяного озера. Вдоль по жизни, рассекая лезвиями душу. Кровь капает на лед, но не тает, мгновенно поглощая ту частицу тепла, которая согревала меня и помогала жить. Но я все скольжу вдаль на яркий свет, не обращая внимания на израненные руки.
Секунда за секундой. Все дальше и дальше по нестерпимой боли.
Жизнь – секунда. Секунда, длинною в вечность. Слишком долгая, чтобы раскаиваться.
Я внимательно следил за тем, как медленно стекают дождевые капли. На ум невольно пришли строчки из какого-то стихотворения, уже и не помню, кто его написал:
«За окном сеет дождь, как в надежде на чудо,
Я открою окно, подарю ветру сон.
Разбегусь, улечу я навеки отсюда
На перроне встречать уходящий вагон…»
Только вот мне уже не догнать ту счастливую жизнь, которою я когда-то беззаботно держал в руках, но не уберег.
Капля за каплей. Небо плакало всю ночь, не переставая ни на минуту, барабанная дробь капель мешала спать. А мои слезы высохли, стали ненастоящими.
Небо свинцовыми тучами сгущалось вокруг сердца, замедляя его ход.
По небу прокатилась ослепительная вспышка молнии, сопровождаемая одобрительными раскатами грома, ударив так резко и громко, что даже задрожало оконное стекло.
Я распахнул оконную раму, и меня тут же обдало снопом холодных колючих капель и пронзительно свистящего ветра.
Похоже на муссон. Когда-то я мечтал просто пройтись по берегу моря во время муссонного ветра.
Мечтал…
Когда-то…
Ощущение неповторимой свободы захлестнуло с головой, заставило вдохнуть полной грудью промозглого осеннего воздуха.
- Твое воспаление легких никто лечить не будет! – я вздрогнул и, резко захлопнув окно, повернулся.
- Или, может, ты с собой покончить пытался? Так тут невысоко, всего лишь второй этаж, только руку или ногу себе сломаешь, - Герард сидел в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу. Видимо, я не заметил, как он вошел.
Я молчал, не зная, что ответить, с мокрых волос на пол капала вода.
- Не думай, что тебе удастся что-либо исправить, детка. Ты знал, на что идешь, и сам же согласился. И вчерашнее происшествие в столовой ни тебе, не твоему любимому братцу не поможет. У тебя ровно неделя. В следующее воскресенье тебя в числе приглашенных не будет! – Герард встал, вынув из напольной вазы белую орхидею, понюхал её, а потом, смяв в руке, выбросил на пол.
- Ах да, знаешь, трюк с водой безнадежно устарел. Прошу учесть это в следующий раз! – эти слова , казалось, прозвучали громче раскатов грома за окном, наверное, их услышал весь дом.
Дверь, поскрипывая на петлях, захлопнулась, и я остался один. Посреди пустой комнаты, посреди целой вселенной.
Я знал, что сейчас мне может помочь только Том. Не медля не секунды, я выскочил за дверь и стремглав бросился по коридору к комнате брата.
Но перед дверью решительности значительно поубавилось.
Плевать.
Я постучал. Ровно шесть раз, как всегда делал это в отелях, чтобы Том знал, кто пришел.
В ответ тишина. Где-то в холле громко тикали часы. Или это так стучало мое сердце?
Наконец за дверью послышались шаркающие шаги. Я затаил дыхание.
- Послушай, нам надо поговорить насчет вчерашнего… - я запнулся, передо мной стоял не Том, а его невеста. В её взгляде было столько отвращения и ненависти, что я невольно испугался.
- И что было вчера вечером? – Гретта сложила на груди руки, приготовившись к «атаке».
- Ничего, - я уже было развернулся и собрался уйти.
- Нет уж, дорогой, начал говорить, так продолжай! – Гретта схватила меня за рукав и притянула к себе.
- Я же сказал, ничего, - мне начало это надоедать. За тот год, что я провел в одиночестве, жизнь научила меня быть весьма несговорчивым. Чем меньше болтаешь – тем дольше живешь.
- Я не позволю тебе вмешиваться в наше счастье, тварь. Откуда ты вообще взялся? - я резко дернулся, вырвавшись из цепких рук девушки, и стремительно сбежал вниз по лестнице.
Открыв входную дверь, я с трудом вывалился наружу.
Было холодно, жутко холодно. Но я медленно спустился с крыльца, прямо под бесконечные дождевые потоки. Поливало, как из душа.
Но я не обращал на это внимания, внутри была какая-то невосполнимая пустота. Я снова чувствовал себя виноватым. Мало того, что я не смог устроить собственную жизнь, так я еще и умудряюсь портить чужую.
Я сел прямо на мокрую землю и непонятно зачем стал выводить имя брата на вязкой глине. Его тут же смывало водой, тогда я писал его снова и снова. Раз за разом. Я уже сбился со счета.
А из глаз не капали слезы. Ни одной. И от этого было еще больнее.
В детстве я стеснялся своих слез, считал это проявлением слабости. Но теперь я понял, что ужаснее всего не это.
Ужасен тот человек, который разучился плакать.
_
- Кто это был? – я, сонно потирая опухшие глаза, приподнялся на кровати.
Жутко кружилась голова. А в ушах все еще шумела вода. Я вздрогнул, вспоминания сегодняшней ночи. Интересно, как там Билл?
- Бет приходила узнать, когда подавать завтрак, - я потянулся, с плеча сползло одеяло, обнажая красочный засос прямо под ключицей. Я быстро натянул футболку и с опаской посмотрел на невесту, она, к счастью, ничего не заметила.
В окно тихо и размеренно стучал дождь. Надо же, еще вчера вечером я видел, как солнце садилось за горизонт. А сегодня такая картина. Что ж, погода, как и все в этой жизни, изменчива.
- Милый, нам надо поговорить!
- Конечно, - я посмотрел на себя в зеркало. Да, синяки под глазами меня явно не красили.
- Видишь ли, мы планировали сыграть свадьбу через две недели, но боюсь, что у нас ничего не выйдет? – Гретта села на краешек кровати, теребя в руках золотистый локон.
- А что случилось? – не знаю почему, но я обрадовался её словам, хотя прекрасно понимал, что должно быть наоборот.
- Дядя все уладил, мы решили сделать тебе сюрприз. В общем, свадьба будет в это воскресенье, – я растерянно захлопал глазами, не зная, что ответить. Через неделю? Я не был к этому готов, учитывая приезд Билла.
- Да, - я посмотрел на невесту, её глаза буквально светились счастьем.
- Я знала! Я знала, что ты будешь не против, – Гретта уселась ко мне на колени и крепко обняла за шею. Я вздрогнул, старательно прикрывая рукой «подарок» брата.
- Я уже все придумала. Помнишь ту небольшую церквушку на окраине города, мы как-то ходили туда на службу? Дядя договорился со священником. Представляешь, как все будет? Я в белом платье иду к алтарю, украшенному розами. Да, да, розами. Я так их люблю. Гостей будет немного, только самые близкие родственники и друзья. - Гретта говорила так быстро и отрывисто, что я с трудом разбирал её слова, горячим шепотом обжигающие ухо.
- Да, но… - я не договорил, а невеста впилась в мои губы. Дерзко, грубо, как-то по-хозяйски. Я с жадностью ответил на поцелуй. Но её губы больше не казались мне сладкими, они утратили ту индивидуальную нотку, которая была раньше. По сравнению с опьяняющими губами Билла они были пресными и холодными. Я продолжал целовать Гретту машинально, безо всякого желания. Просто, потому что должен был это делать.
А за окном все лил дождь. Кажется, он пошел еще сильнее. Словно барабанная дробь. Мне захотелось вскочить с кровати и открыть окно, впустив бушующую стихию в комнату.
В детстве я часто любил гулять под дождем, и когда мне было плохо, и в минуты счастья. А потом я приходил домой весь мокрый, мама и взволнованный Билл сначала ворчали на меня, а потом отправляли в ванную. Не знаю почему, но мне до ужаса нравилось мыться шампунем Билла, а затем еще выливать его в ванную вместо пены. Брат жутко злился, когда на утро обнаруживал пустые бутыльки. И тогда мы затевали шуточные драки. Бегали с дикими криками по всему дому и кидались друг в друга подушками, а потом, уставшие, падали на диван и лежали так долго-долго. До тех пор, пока мама не отправляла нас делать уроки. Сущий Ад. Я долго и упорно гонял по всей комнате портфель в ожидании долгожданного стука в дверь. В отличие от меня, Билл пытался хоть как-то учиться. Наконец я слышал его шаги за дверью и, не выдерживая, открывал её. А потом мы залезали на чердак. И подолгу сидели там, внимательно вслушиваясь в свист ветра за окном, или искали какие-нибудь старые семейные фото и с интересом рассматривали их. А потом Билл часто засыпал прямо у меня на руках, а я гладил его по пушистым волосам, напевая какую-нибудь дурацкую песенку.
Как меня достал этот чертов дождь! Мерзко и противно. Никогда не любил плохую погоду. Я растопил камин и, удобно устроившись в кресле–качалке, вытянул ноги и блаженно прикрыл глаза. Сегодня как раз подходящий день Мне уже надоело довольствоваться жалкими крохами.
Дрова чуть слышно потрескивали, я чувствовал на своей щеке жар от огня.
В прихожей послышались легкие шаги. Я тут же обернулся и увидел Билла. Он, видимо, хотел пройти незамеченным, потому что застыл в неестественно–смешной позе. Интересно, что он делал на улице? С него в три ручья стекала вода, а светлые джинсы насквозь пропитались грязью.
- Видимо, ты все-таки решил простыть? - Такой жалкий вид этого парнишки меня откровенно забавлял, я даже почувствовал легкое возбуждение, но тут же справился с ним. Моей главной целью на сегодняшний вечер был Том и никто другой.
- Держи! – я подобрал с пола огромный плюшевый плед и кинул его дрожащему Биллу. Он проворно подхватил его и, не проронив не слова, накинул его на плечи и начал подниматься по лестнице.
В кармане противно завибрировал телефон. Я нехотя достал трубку, долго смотря на жалобно мигающий экран, а затем нажал на кнопку ответа.
- Да, я слушаю, - любой разговор надо начинать незаинтересованным голосом – так пишут во всех учебниках по психологии.
- У нас небольшая проблема, шеф. Помните того парня, которого мы должны были взорвать? Он каким-то чудом выжил. Шестидесяти процентный ожог кожи, даже врачи удивляются. Вы что, новости не смотрите? – я вскочил с кресла, случайно перевернув его на бок.
- Какое вам было дано поручение? – плевать на умные книжки. В гневе я был страшен, и это знали все.
- Убить его.
- Но он жив, так?
- Так.
- Или я вижу в газете его некролог или иду на похороны твоей очаровательной дочурки! – я нажал на отбой и с омерзением отбросил трубку, будто держал в руках ядовитого паука.
Только этого мне не хватало. Чертов Дженис всегда отличался живучестью.
Он слишком много знает про меня. Банковские счета, обманутые жены щедрых миллионеров. И это только малая часть тех дел, что он помогал мне проворачивать в последнее время.
Много знаешь – мало проживешь. Такова святая истина всех и вся!
А что, если эта банковская крыса догложет на меня? Я даже боюсь представить, что тогда будет. Все моя империя, так тщательно построенная и выверенная за долгие годы, просто рухнет. Распадется, как карточный домик.
Нет, этого допустить я не могу.
Если Дженис сам не поспешит убраться на тот свет, я великодушно ему помогу.
На лестнице послышался радостный смех, и через пару секунд в холл спустилась буквально подпрыгивающая от радости Гретта, а за ней Том с каким-то отстраненным выражением лица. Неужели моя «умная» племянница сказала ему про сюрприз?
- Дядя, ты самый лучший человек на свете! – Гретта бросилась мне на шею. Хорошо хоть весила она немного, а то бы я точно уже давно сломался пополам.
- А ты что не рад, Томми?- Я вложил в голос столько ехидства, на сколько был способен.
- Молчишь? Это, я смотрю, у вас родовое. Твой братец вот тоже все время ходит, будто воды в рот набрал. Кстати, о воде, он сегодня чуть ли не час просидел на дорожке возле дома. Может, поговоришь с ним, а то больница очень далеко – можем не довезти, – я с трудом стряхнул с себя Гретту и поставил на место кресло.
Забавно, но лицо Тома изменилось буквально за считанные секунды. Огромные карие глаза стали еще шире, а хорошенькие губки трогательно подрагивали.
- Я скоро вернусь, - коротко отрезал Том и бегом припустил обратно вверх по лестнице.
- Эй, милый, а как же завтрак? Все остывает. – Гретта было рванула за ним, но остановилась на пол пути и обреченно вздохнула.
- Дядя, мне совсем не нравиться этот Билл. Зачем ты привез его сюда? Я хочу, чтобы он уехал! – племянница капризно топнула ножкой, прямо как в детстве, когда мы ходили по магазинам и ей нравились все наряды сразу, причем в неограниченном количестве.
- Потерпи немного. Обещаю, на свадьбе его не будет! – я подмигнул племяннице и улыбнулся. Детка, твои планы и желания меня совершенно не волнует. Сначала я получу все, что хотел, а уж потом подумаю о твоем семейном счастье.
А сейчас надо позаботиться о «здоровье» Джениса.
- Ты позавтракаешь одна. Я должен уехать ненадолго, у меня срочные дела в городе. К вечеру вернусь и привезу небольшой подарочек специально для тебя, - я нервно посмотрел на догорающие дрова в камине.
- Ну ладно, так уж и быть, - Гретта по-детски надула нижнюю губку и села в кресло.
- Счастливо, котенок! – я накинул пальто, взял зонт и вышел из дома.
Холодный пронизывающий ветер норовил забраться под воротник.
К ужину я просто обязан был вернуться обратно. Ведь сегодня на ужин у меня новое фирменное блюдо под названием Том Каулитц.
_
- Можно? – я нерешительно вошел в комнату, отведенную для Билла.
Никакого ответа. Молчаливость брата начинала раздражать даже меня.
- Билл, Герард сказал мне, что…- я запнулся на полуслове, потому что увидел картину, которая испугала меня по-настоящему.
Билл лежал на кровати, с него ручьями стекала вода, вся одежда была перепачкана в глине, а в руке он держал огромный кухонный нож. На нежной коде бледного лица поверх старых уже почти заживших рубцов проступила новая алая полоса. Кровь сочилась из неё тоненькой струйкой и лениво стекала по щеке, смешиваясь с водой и размазанной косметикой.
- Что ты делаешь?! – я подбежал к брату и хотел выхватить у него нож, но неожиданно наткнулся на сопротивление. Никогда бы не подумал, что Билл может отказаться таким сильным. Он крепко схватил меня за руку, как-то странно выкрутив её. Я чуть не взвыл от резкой боли.
- Ты чего? – Билл поднес нож к губам и облизал его.
Эта картина напоминала мне кадр из фильма ужасов про вампиров. Только вот это не фильм, а передо мной не граф Дракула.
Лезвие резко скользнуло по пухлой губе, и в следующее мгновение на ней выступила крупная рубиновая капля крови.
- Прекрати! – я собрал все силы и, вывернувшись из цепких рук брата, выхватил злосчастный нож и отбросил его в сторону.
Билл задрожал и бессильно опустился на кровать. Я принялся вытирать его лицо краем белой футболки.
- Нет, не надо. Пусть мне будет больно! – брат попытался подняться, но я удержал его, прижав к себе, и крепко обнял.
- Никому больше не будет больно. Ни тебе, ни мне! Ты слышишь меня? – я затряс Билла, он, казалось, вообще игнорировал все происходящее вокруг.
- Никому… - я погладил брата по мокрым волосам.
Если бы только время можно было бы повернуть вспять. Я бы отдал за это все.
Бессмысленно и глупо.
Вся наша жизнь стремительно летит под откос, ускоряясь с каждой секундой. Вся эта пестрота лиц, жужжание голосов. Как я устал от этого.
Сейчас я казню себя только за одно. Почему я тогда не остался с братом в Германии? Глупая, никому не нужная и совершенно неважная ссора разрушила всю нашу жизнь.
Что случилось с Биллом за это время, знает лишь он. Ясно только, что это прошлое пугает его, не дает свободно жить, дышать. Я вижу это и мучаюсь еще больше, потому что не могу помочь.
Ничем…
Как-то накануне нашего дня рождения я спросил у Билла, что он хочет. Нам тогда было лет по семь. Брат улыбнулся и сказал мне на ухо, тихо-тихо, чтобы не услышала мама: «Я хочу крылья, Том. Такие белые и пушистые, как у Ангелов с картинки. Я бы улетел далеко-далеко. А потом бы вернулся и забрал тебя с собой. Представляешь, я смогу дотронуться до звезды. Той, которую мы видели вчера в телескоп на крыше». Я тогда рассмеялся над пожеланием брата.
Крылья я ему так и не подарил, но желание Билла, как это не грустно, исполнилось. Он действительно дотронулся до звезды. Холодной, и в тоже время обжигающе–горячей. Она погубила его, ослепила своим сиянием.
- Том, а я ведь не разу не был в церкви.
- Что? – я замотал головой, вопрос Билла застал меня в расплох.
- В церкви, - брат лежал на моих руках и теребил своей тонкой изящной рукой мои дреды.
- Но ты же не верующий, - в сердце как будто что-то кольнуло, но тут же отступило.
- Ну и что. Я просто хочу в церковь, я хочу исповедаться, – Билл резко сел, я метнул тревожный взгляд на нож, лежащий неподалеку.
- Ну, хорошо, давай съездим завтра с утра. Тут неподалеку есть замечательная церквушка, там почти не бывает народу, - я улыбнулся, немного удивившись просьбе брата, и начал собрать в кучу мокрое белье с кровати.
А может, и вправду стоит помолиться?
Господи, пусть Билл будет счастлив. Мне больше ничего не нужно. Ни свежего воздуха, ни солнца по утрам, ни этой проклятой жизни. Ведь так не должно быть.
Не должно.
Все для него, все ради него. Я не имею права на очередную ошибку.
Если ты слышишь меня, если ты есть, пожалуйста, помоги. Ведь я не прошу счастья для себя.
Никогда не просил. Я всегда считал себя остаточно счастливым, не нуждающимся ни в чем человеком.
Всегда.
Прошу тебя. Прошу от всего сердца.
Аминь.

Глава 11. Всегда…
Скрежет дверного ключа оборвал то забытье, в которое я впал ближе к утру, до боли впившись ногтями в собственные ладони. Я отполз от двери. На полу оставались тонкие красные полоски.
Дверь с легким скрипом открылась, и я нервно сглотнул, невольно задержав дыхание.
Том стремительно прошел мимо, даже не взглянув на меня, и, плюхнувшись на кровать, стал в исступлении бить кулаком по бархатному покрывалу. Я поднялся, ухватившись за подлокотник стоящего рядом кресла, и на дрожащих ногах подошел к брату.
Я хотел обнять его и прижать к себе, но в последнюю секунду моя рука нерешительно застыла в воздухе, и я лишь опустился на самый краешек кровати.
- Том… - я закусил губу, брат уже успокоился и теперь неподвижно лежал, закрыв лицо руками.
- Том, послушай, - я дотронулся до его холодной руки.
- Замолчи! Ты врал мне, врал все это время! - он как-то брезгливо отдернул руку и отодвинулся от меня.
- Что? - я непонимающе уставился на Тома, во рту пересохло, воздух в комнате внезапно стал невыносимо горячим. Он обжигал потрескавшиеся губы, не давал нормально дышать.
- Что слышал. Тебе всегда нравилось быть шлюхой. Нравилось выгибаться под чужими телами и развратно стонать, когда тебя трахали! - брат, резко выпрямившись, сел. Его щеки были мокрыми.
Я было открыл рот для возражения, но Том, размахнувшись, ударил меня по лицу. Я отвернулся. Щека горела и ныла, но я не смел даже дотронуться да неё.
- Кому еще ты шептал на ушко нежные слова, а, братец? Кому клялся в вечной любви? - я чувствовал на себе издевательский, полный ненависти и отчаяния взгляд.
- Никому! - я, наконец, повернулся и, готовый к новому удару, вызывающе уставился на Тома.
- Врешь! Ты всегда врал! - но удара не последовало. Вообще ничего не последовало. Последние слова гулко ударились о стены и растворились в тишине, даже ветер, бушевавший за окном всю ночь, затих.
Уж лучше бы Том кричал.
- Том, я… - нужно было что-то говорить.
- Замолчи, - брат резко оборвал меня. В его голосе больше не было той злости и ярости, что была вначале. На смену ей пришло холодное безразличие. По спине пробежали мурашки.
- Я всегда буду… - Том наклонился ко мне и уткнулся носом в мое голое плечо. Кожу тут же обжог приятный жар его дыхания.
- Всегда, - брата начало трясти, и я почувствовал на плече его слезы.
Наверное, я всего в третий раз в жизни видел, как Том плакал. Он всегда держал эмоции в себе. Первый раз у него была страшная истерика в десять лет, когда его бросила первая любовь. Второй раз… нет, пожалуй, это нельзя было назвать слезами, скорее всего, просто сгустком злобы. Том побил все зеркала в доме, когда наша группа распалась. И вот сейчас он сидит такой беспомощный, прижавшись к моему плечу, и я не могу понять, простил он меня или нет.
- Я, понимаешь… - Том замотал головой, опять не дав мне договорить, и прикрыл мой рот ладонью, слегка касаясь губ кончиками пальцев.
Я не выдержал и невольно поцеловал их. Они были теплыми и слегка солоноватыми, но от них пахло противным мужским одеколоном.
Том отдернул руку и сжал её в кулак.
- Билл, ты слишком хороший, ты почти Ангел… - Том отстранился от меня и вытер щеки рукавом кофты.
Эти слова окончательно запутали меня. Он назвал меня ангелом. Меня, человека, во второй раз испортившего его жизнь, человека, который продавал своё тело за деньги!
- Ты не прав! - я почти выкрикнул эти слова, а потом вздрогнул под обжигающим взглядом Тома.
- Ты Ангел, Билл. Продажный Ангел. Может так тебе будет легче? - Том вытащил что-то из заднего кармана брюк и сунул мне под нос.
Я сначала толком не понял, что это такое. Но потом, приглядевшись, узнал стоевровые купюры.
- Зачем? - мне стало страшно, я попытался встать с кровати, но Том крепко удерживал меня за руку.
- Бери, - брат резким движением затолкнул деньги под ремень моих штанов и, повалив меня на спину, прижал своим телом к кровати.
- Что ты делаешь? Не надо! - Том угрожающе завис надо мной.
- Ах да, извини, я забыл. Поцелуй же стоит дороже. Сколько тебе платил твой Дженис? Или, может, ты с ним бесплатно трахался? - Дженис? Откуда Том узнал про него.
Боже… Герард! Он сделал это специально! Все с самого начало было четко спланировано.
- Так-то лучше, братишка! - еще одна бумажка хрустнула в моих штанах.
Том грубо схватил меня за подбородок, до боли сжав пальцами кожу и впиваясь в неё ногтями. Я терпел, даже не шевелился, и почти не дышал.
Его губы накрыли мои, я с готовностью ответил на поцелуй, но Том тут же отстранился и каким-то издевательским взглядом обвел комнату.
- Посмотрим, что тут можно найти, - брат слез с меня. Я остался лежать, испуганно следя за действиями Тома. Он достал из шкафа длинный кожаный ремень и медленно подошел ко мне.
- Протяни руки! - я повиновался, и брат скрутил мои запястья грубой кожей.
Том схватил меня за волосы и, слегка приподняв, бросил на середину кровати, а затем уселся сверху.
Я зажмурился. Мне еще никогда не было так страшно. Где же эти чертовы слезы?
Я не открывал глаза, даже когда Том порвал на мне футболку и отшвырнул её прочь. Было холодно, до ужаса холодно. Брат покрывал мою грудь отрывистыми поцелуями, больше походящими на удары и почти вгрызался зубами в кожу.
_
Что я делаю? Зачем? Но теперь уже слишком поздно, теперь уже не остановиться! Я старался причинить Биллу, как можно больше боли и унижения, чтобы он почувствовал, каково было мне. Но каждый поцелуй невидимым ножом впивался мне в спину, и я слегка вздрагивал, плотно сжав зубы, стараясь не закричать от боли. А Билл сейчас походил на беспомощную куклу. Он спокойно лежал на кровати, не стонал, почти не дышал, лишь изредка его грудь резко поднималась вверх, а потом с шумным вздохом опускалась обратно. На его щеках выступил какой-то еще совсем детский румянец, губы плотно сжаты, глаза прикрыты, только часто подрагивают длинные ресницы.
Я рванул ремень на штанах брата. Деньги, которые я туда засунул, подхваченные потоком воздуха, поднялись в воздух, а затем стали медленно опускаться на пол, подобно высохшим осенним листьями. Я проследил за ними взглядом, а потом снова вернулся к своему нехитрому делу.
Пара быстрых движений, и джинсы Билла вместе с трусами полетели вслед за разорванной футболкой. Я немного отклонился и посмотрел на брата. Он лежал передо мной беспомощный и обнаженный, и мне стало жаль его. Но всего на пару мгновений. А потом я резко склонился к нему, раздвинув худые ноги, и резко, безо всякой подготовки ввел в сразу два пальца. Билл выгнулся, по его телу пробежала волна дрожи, но с губ так и не сорвалась ни единого звука. Это начинало походить на пытку, вот только пытали в очередной раз меня.
Я добавил третий палец и начал ритмично двигать ими, стараясь задевать простату. Снова никакой реакции. Вообще никакой. Не вынимая пальцы, я дотронулся кончиком языка до головки уже успевшего напрячься члена. А затем взял его в рот целиком и начал сосать, одновременно в бешеном ритме проталкивая свои пальцы все глубже внутрь брата.
Билл снова изогнулся, но на этот раз с его губ сорвался слабый стон, больше походящий на всхлип. И снова нас окружила тишина. Будь она проклята!
Я понял, что больше не могу. Отстранившись, я поспешно стянул с себя брюки и, зажмурившись, резко вошел в Билла. Ощущение его сжавшихся мышц вокруг моего члена на какой-то момент дало мне забыться, окунуться в спасительную пустоту. Но потом я начал двигаться, и сознание вновь вернулось ко мне. Я посмотрел на брата. Его лицо было каменным, Никах эмоций, никаких ощущений.
- Я л ю б л ю т е б я… - Билл резко распахнул свои почти черные из-за расширившихся зрачков глаза, и отчетливо проговорил каждую букву.
Я молчал, лишь продолжал инстинктивно врываться в его податливое тело. По щекам уже без остановки текли слезы.
Билл кончил, оросив наши тела теплой спермой, а все еще продолжал яростно вбивать его в матрац. Долгожданное облегчение все не приходило.
Билл закусил губу, в его затуманенном взгляде, промелькнула искорка отчаяния.
Я кончил, впившись ногтями в ягодицы брата, и опустился сверху на него.
Я с ненавистью смотрел на подрагивающее в камине пламя, нервно сжимая в руках плед.
На стене до неприличия громко тикали часы, напоминая о том, что скоро ужин. В холле было пустынно. Гретта наверху возилась со щенком, а Герард подстригал кустарники в саду. Ему всегда очень нравилось этим заниматься, и он ни кому не доверял это дело. А Билл…
Я боялся думать о том, что сейчас делает брат. Когда я ушел, развязав его, он все так же неподвижно лежал на кровати, уставившись невидящим взглядом в потолок.
Моему поступку не было оправдания. Я понимал это. Еще мне не давали покоя последние слова, сказанные Биллом. Зачем он произнес их в тот момент? Но было настолько плохо, что я не мог об этом надолго задумываться. Все провалилось в пустоту. Черную, неподвластную времени.
На лестнице послышались шаги. Я нехотя оторвал взгляд от огня и, подняв голову, посмотрел наверх. Билл стоял на втором этаже, цепляясь за перилла, на нем были кое-как натянуты джинсы. Брат открывал рот и судорожно ловил воздух, словно силясь что-то сказать.
Я непонимающе уставился на него и привстал с кресла. Билл сделал неуверенный шаг вперед, бросив на меня какой-то умоляющий о спасении взгляд и, пошатнувшись, упал, скатившись вниз по лестнице. Я сначала даже толком не понял, что произошло, лишь вскочил и застыл на месте.
Но через пару секунд сознание вернулось ко мне, и я бросился к неподвижно лежащему в неестественной позе Биллу.
Прижав его хрупкое тело к себе, я начал судорожно трясти его и беспорядочно хлопать по щекам. Билл не приходил в себя, его голова запрокинулась назад, глаза были плотно закрыты. Я в ужасе приложил ухо к его груди. Сердце почти не билось.
- Нет! - я выронил брата и в ужасе пропятился.
- Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста! - я вновь опустился на колени и прижал тело Билла к себе.
Никто не откликнулся. Мир словно умер в эту секунду, оставив меня одного с умирающим братом на руках. Мне казалось, что я даже слышал издевательский смех у себя за спиной. Ощущение невероятной слабости и беспомощности стальными тисками сковало тело, не давало собраться с мыслями.
- Где вы? Помогите! - я почти не слышал собственного голоса, он казался мне чужим, доносящимся откуда-то издалека.
Слово из другого мира. Другой жизни.
Наконец, на мои крики прибежала Гретта.
- Что слу… - она не договорила, испуганно уставившись на меня.
- Я позвоню в скорую! - Гретта бросилась к телефонному аппарату. Я слышал её взволнованный голос, во время разговора. Меня начала бить крупная дрожь. Чтобы не случилось, я никогда не прощу себе этого.
НИКОГДА!
- Они будут тут через пару минут, - я уже ничего не видел. Передо мной все стоял затуманенный взгляд брата, а в ушах беспрестанно звучали, будто на заевшей записи три злосчастных слова: "Я люблю тебя". Возможно последних в его жизни…
Губы Билла начали бледнеть, я приложил руку к его шее - сердце не билось.
Пару минут? Они не успеют! Слишком долго. Надо как-то остановить время! Оно - наш главный враг. Из-за него все беды. Но часы все тикали на стене, и стрелка беспощадно медленно отмеряла секунды.
Тик - так.
Мое сердце тоже не билось. Я его не слышал.
Тик - так.
Гретта всхлипывала на верху. Она любит меня. Мы будем счастливы вместе. Наверное…
Тик - так.
Я тоже люблю тебя, Билл. Больше всех на свете. Больше жизни, больше смерти. Больше мечты, в которую ты верил.
Тик - так.
Всегда любил. ВСЕГДА! Ты и я. Никого нет больше. Никто не важен. Ничто не важно.
Тик - так.
Все померкло. Воздух больше не врывался в грудь. Слезы не капали из глаз.
Тик - так…

Глава 15. Зеркало.
Противный шуршащий звук заполнял собой все вокруг. Казалось, он был повсюду. Надо мной, подо мной, даже внутри меня.
- Умойся! – мне в лицо плеснули чем-то обжигающе холодным.
Я, не открывая глаз, стал тереть руками лицо.
Голова ужасно болела, а в горле противно першило.
- Теперь легче? – голос был глухим, я не мог понять, откуда он доноситься и кому принадлежал.
- Т-том? – слова с большим трудом срывались с моего я зыка. Будто я вообще разучился говорить.
- Нет, не Том….
Я открыл глаза и испуганно выставил вперед подрагивающие руки. Глупый, как будто это могло меня от чего-то защитить.
Я сидел на полу в какой-то огромной ванной комнате, оклеенной блестящей черной плиткой. В глазах рябило.
С трудом повернув голову, я уставился на человека, сидящего на кромке ванной. Его лица я, к сожалению, разглядеть не мог, по смутным, расплывчатым очертаниям даже нельзя было понять, кто это – мужчина или женщина.
- Где я? – я потер рукой глаза и попробовал приподняться, но меня тут же повело в сторону, и я рухнул обратно, больно ударившись коленкой об твердый пол.
- В безопасности, - голос звучал ободряюще, почему-то ему хотелось безумно поверить.
- А Том?
- Тоже. Мы перестарались с эфиром в церкви, так что у тебя будет немного кружиться голова, - воспоминания колющими иголками нахлынули на меня.
Церковь, эта проклятая исповедь и приторно сладкий воздух, от которого я потерял сознание.
Все было подстроено…
- Кто ты? – сил хватило только на то, что бы обхватить дрожащие колени руками и прижать их к подбородку. Так я чувствовал себя более защищенным.
В ответ то ли смешок, то ли всхлип. Человек вышел из тени и остановился в полуметре от меня.
Я поднял голову. Высокий, худой, но заметно сутулящийся, с пышной копной черных волос, торчащих в разные стороны, тонкие черты лица, раскосые карие глаза и насмешливая улыбка, которую эффектно подчеркивала родинка, находящаяся чуть пониже пухлых губ. Картину дополняли глубокие царапины покрывающие все лицо и приторный, едкий запах цветочных и явно дешевых духов.
Я зажмурился и замотал головой, надеясь, что видение пройдет.
Это все просто дурной сон…
- Страшно? – спокойный, до боли спокойный голос вернул меня обратно в реальность.
Я открыл глаза, передо мной на корточках сидел «я» и буквально пожирал меня взглядом.
- К-кто ты? - я буквально вжался в стенку.
- Я? А ты разве не узнаешь? Я - Билл Каулитц! – в его голосе было что-то знакомое, еле уловимое, но знакомое.
«Билл» резким движением прижал меня к стене и сжал сквозь штаны мой член. Я чуть не взвыл от нахлынувшей боли.
К боли стало примешиваться наслаждение. Противное, самое противное, которое я когда-либо испытывал.
Нужно было что-то делать. Если просто так сидеть тут и жалеть себя, то ничего не выйдет.

- Прекрати!
- У меня есть для тебя небольшой подарок, - «Билл» запустил худую руку в карман джинсов и вытащил оттуда какую-то маленькую красную коробочку.
- Помнишь, ты говорил про сирень и про то, как она пахнет. Я понял. Она пахнет болью. Твоей и моей. Нашей… - Сирень? Страшная догадка промелькнула в моей голове.
Нет. Это невозможно.
- Я купил это в одной антикварной лавке. Милая вещица, правда? К тому же на ней стоит твое имя, - на длинных идеально наманикюренных пальцах повис кулончик в виде миниатюрной веточки сирени.
Мой талисман. С потери которого и начались все наши беды.
Я дрожащими руками взял его в руки. Все осталось по-прежнему: и гравировка, нанесенная матерью, и царапина, появившееся, когда я упал.
Хлопок.
Кто-то громко хлопнул в ладоши. Я вздрогнул и выронил кулон.
- Билл, что с тобой? – я поднял глаза.
Новый приступ дрожи.
«Билл» исчез, вместо него передо мной сидел какой-то человек с перебинтованным лицом.
- Что-то не так? – Дженис! Это был просто Дженис.
Значит, все было неправдой, а «Билл» мне просто приснился.
Я облегченно вздохнул и с опаской посмотрел на пол. Кулон поблескивал маленьким серебристым пятнышком.
Но откуда тогда взялся он?
- Какого черта, Дженис? – я состроил обиженную гримасу и, наконец, поднялся с пола, мой член все еще почему-то был немного напряженным.
Я схожу с ума…
- Мне очень нужна твоя помощь! – Дженис сделал шаг вперед. Его с трудом можно было узнать. Половина лица перебинтована, вместо красивых белых волос отвратительный парик черного цвета.
- А это значит такой новый способ общения? – не знаю почему, но больше всего на свете мне сейчас хотелось унизить Джениса, наговорить ему кучу гадостей.
- Ты был не слишком-то любезен по телефону. К тому же, по-моему, Герард нравиться тебе не меньше моего! – Дженис вновь опустился на край ванной, выглядел он сейчас очень жалко.
- Оттуда ты знаешь? Герард, по крайней мере, привез меня к брату! А ты?! – вся злость, накопившееся во мне за последние недели, начала мощным потоком выходить наружу.
- Что я? – Дженис оскалил зубы в голливудской улыбке.
Она, как и завораживающе мягкий голос, осталась неизменной.
- Что, ты? – я толкнул Джениса, и, не удержав равновесия, рухнул вместе с ним в ванную.
Было больно, но я терпел. Как там говорил святой отец? Боль – это жизнь.
- Что, ты? А вспомни–ка, из-за кого меня выебали в том клубе, пока ты хлопал глазами, как невинная овечка. А мне пришлось отсосать у того урода. Знаешь, сколько раз я это делал? И все из-за таких, как ты. Меня тошнит, выворачивает от этой жизни. Я не такой, слышишь, не такой. Я не просто дешевая шлюшка, которую можно оттрахать за полсотни, а потом еще и избить до полусмерти! Я НЕ ТАКОЙ! – я со всей силы заехал кулаком по холодной поверхности ванны.
Потом еще раз. Еще. Пока кулак не онемел от боли.
Дженис лежал спокойно, не шевелясь, и внимательно смотрел на меня.
- Сволочь, падла! Ненавижу теб… - резкая пощечина прервала мой крик, я успел лишь сглотнуть слюну.
Я открыл было рот, но Дженис тут же зажал его ладонью. Холодной, гладкой, пахнущей дорогими духами и вином.
- Билл, нам сейчас не нужны твои истерики! Скажи, ты ведь хочешь увезти отсюда брата? – я перестал дергаться и лишь как-то сдавленно кивнул головой.
- Умница! Теперь слушай меня. Наверху, рядом с рабочим кабинетом Герарда есть потайная дверь, она за ковром. Шифр – 1091989. Запомнить легко – это день рождения Тома. И твой… - я отполз на противоположный конец ванны.
- Там лежат деньги и драгоценности. Тебе они ни к чему, так что их не трогай. Но там должна быть небольшая папочка синего цвета. В неё лежат номера всех банковских счетов с очень крупными суммами, которые Герард заработал благодаря своим весьма нечестным делишкам. В субботу вечером возьми папку и передай мне. Я буду ждать в машине. Выйдешь на улицу и отдашь её мне, - Дженис поправил сбившийся на бок парик.
- А что дальше? – я не мог поверить, что спасение дастся так легко. Никогда не верил в сказки, даже в такие правдоподобные.
- А это уже мое дело. Могу сказать лишь одно, если ты все сделаешь, как надо – вам с Томом больше ничего угрожать не будет.
- Иди! Брат ждет тебя в гостиной, и не забудь медальон, ты его выронил, - я вылез из ванной и, подобрав кулон, вышел за дверь.
Ровно в восемь! Билл, - догнал меня почему-то подрагивающий голос Джениса.
_
- Все хорошо? – я спокойно держал руки на руле, дорога была пустынной.
- Билл? – тогда в церкви я сначала испугался, услышав крик брата, но потом меня скрутили и оглушили.
Очнулся я уже в какой-то гостиной, возле меня сидел Билл и поглаживал по голове.
Его лицо было каким-то умиротворенным, как в детстве. Мы порой лежали вот так на огромном диване в нашей уютной гостиной и ничего не делали. Болтали о разных вещах, а иногда и просто молчали, просто смотрели друг другу в глаза и старались угадать, о чем думает каждый из нас. В такие моменты мне казалась, что мы просто не можем существовать по отдельности, что мы единое целое.
- Может ты мне наконец объяснишь, что произошло!? – Билл был каким-то странным, почти не смотрел на меня, лишь задумчиво теребил край футболки.
- Все будет хорошо, Том. Завтра… Я расскажу обо всем завтра, - Билл снова уставился в окно, его руки дрожали.
Глава 16. Ja…
Стрелки часов неумолимо приближались к без двадцати восемь.
В доме было тихо, до невозможности тихо.
Я стоял в коридоре, прислонившись спиной к стене, и теребил в руках кулон. Он немного потускнел, и один камушек выпал, но все равно – это был мой талисман. При взгляде на него я невольно вспоминал мамину улыбку, тепло её рук, мелодичность голоса. «Билл, малыш, все будет хорошо, ведь ты - лучший!»: как часто я слышал эти слова из её уст. От мамы всегда пахло сиренью и тем едва уловимым теплым, домашним запахом, который заставляла почувствовать себя защищенным, словно под крылом невидимого Ангела.
Пахло розами, еще вчера их привезли в дом
Уже завтра они должны были украсить собой церковь.
Завтра…
Завтра все будет по-другому. Завтра наша жизнь измениться.
Я спрятал кулон под футболку и постучался в дверь к Тому.
Пауза и тишина.
Наконец дверь открылась, и я увидел перед собой Тома. Он был каким-то растрепанным и заспанным. Дреды смешно топорщились в разные стороны.
- Ты один? – я с опаской заглянул в комнату.
- Да, проходи. Гретта меряет платье в комнате дяди, не хочет, чтобы я видел её перед свадьбой, - Том говорил как-то растерянно и виновато.
Я молча зашел внутрь. По всей комнате валялась разбросанная одежда, кровать смята, на тумбочке лежала белая кружевная перчатка…
- Пять минут.
- Что? – Том высоко поднял правую бровь. У меня никогда так не получалось, я всегда завидовал брату.
- Пять минут, - я резко прижал Тома к стене и прошептал ему эти слова на самое ухо.
Брат тяжело вздохнул и впился мои губы. В рот тут же ворвался чужой вкус – текила и женская помада. Но я все равно обвил руки вокруг шеи Тома, тесно прижавшись к нему бедрами, стал покачиваться в такт поцелую. Это видимо, настолько возбудило брата, что он, пробормотав что-то неразборчивое, повалил меня на пол.
- Билл, Билли… - Том попытался стащить с меня футболку, но я остановил его, грубо перехватив руки.
- Нет, не надо. Я не хочу. Просто… - я нарочно изогнулся и издал громкий стон, а затем плавным движением стянул с себя штаны, попутно сняв туфли на каблуке.
- Почему? – брат не отстранился, нет. Просто глупое оправдание.
Нет. Даже на оправдание это похоже не было.
Еще один стон, я почувствовал, как напрягся мой член.
- Так надо, - я развел ноги в стороны, подставляя себя.
Я ведь уже настолько привык к этому.
В глазах Тома промелькнуло что-то черное. Какая-то еле различимая тень.
Просто очередная галлюцинация.
Я закусил губу и уставился в идеально белый и ровный потолок.
Щелкнула застежка на штанах брата.
Если бы жизнь тоже была, как этот потолок. Такая же ровная, без изъянов, похожей на сказку со счастливым концом. Нет, я не верю в сказки.
Прелюдии не будет. Я сам хотел этого. Хотел запомнить только боль, чтобы потом не жалеть.
Завтра?
А что если оно вообще не наступит…
Том резким движением вошел в меня. Я вновь изогнулся и выпустил тяжелый стон сквозь сжатые зубы.
Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Как время. Оно убегает вдаль, не спрашивая, поспеваем ли мы за ним.
Я почти задыхался, еще никогда я не получал столько боли и удовольствия от банального траха. Еще никогда Том не кричал так сильно.
На наши крики и стоны должен был сбежаться весь дом. Но нет, никто не пришел…
Мы даже кончили одновременно. Когда такое было?
Том вышел из меня и, тяжело дыша, опустился на ковер.
Я поднялся, натянул на себя штаны, и уже было собирался уходить, но брат схватил меня за штанину.
- Билл, ты ведь придешь завтра? – глаза Тома блестели. Он много плакал в последнее время.
- Конечно, приду. Разве я могу пропустить свадьбу своего единственного брата?
Вот так просто. Словно ничего и не было. Словно все прожитые года с треском рухнули и развалились на тысячи мелких осколков.
Я вышел за дверь, так и не оглянувшись, и уверенным шагом направился к тайнику.
Герарда дома не было, он уехал в город по делам.
Готовился к свадьбе племянницы.
Маленькая церковь, гора белоснежных роз, невеста в воздушном, словно сотканном из облаков платье, и непременно блондинка – брат в детстве мечтал о таком.
Что ж, его мечта сбылась.
Почему-то я понимал, что даже если я достану этот чертов пакет – все равно ничего не измениться.
Метр, второй.
Вот и пестрый ковер с изображением звездного неба. Просто белые точки на синем фоне.
Я отодвинул его. На стене красовалась дверца сейфа.
Глубоко вздохнув, я стал поворачивать колесико.
01… я помню каждый наш день рожденья. Счастливые улыбки родственником. Подарки, часто общие, одни на двоих. Помниться, я сильно обижался из-за этого.
09… сентябрь… я всегда безумно любил этот месяц. Уже нет той летней жары, но не холодно, а листва начинает покрываться позолотой.
1989…18 лет? Интересно – это много. Мне кажется, что я уже прожил целую вечность. Я устал. Устал от жизни, устал дышать.
Дверца бесшумно распахнулась.
Меня ослепило. Штук сто золотых слитков, какие-то драгоценности в прозрачных футлярах. А в самом углу, сиротливо прижатая к стене, зловеще синела кожаная папка.
Я достал её, даже открывать не стал. К чему мне это.
Закрыл сейф, аккуратно поправил ковер и спокойно направился вниз по лестнице.
Часы в холле били восемь.
Я остановился на мгновение и оглянулся.
Где-то там, в конце коридора, остался Том, осталась моя жизнь…
Я спрятал папку под куртку и вышел на улицу.
Было то ли чертовски, то ли до невозможности жарко. Я не мог понять.
Волосы трепал сильный ветер, они противно липли к накрашенным губам.
В этот вечер я собирался особенно долго. Красился, замазывал уже почти зажившие царапины, одел все самое лучшее и чистое. Все, что я любил больше всего. Уложил волосы, как раньше перед концертом.
Словно умирать собирался…
Выйдя за кованную медную ограду, я огляделся по сторонам.
Никого не было.
Может, это было просто злой шуткой.
Я поднял голову. Небо было чистым, а звезды были так низко, что, казалось, можно было дотронуться до них рукой.
Я так и сделал.
Поднял руку и дотронулся. Они были холодными, острыми и такими одинокими в своей вопиющей красоте. Как и я…
Когда-нибудь я стану одной из них, а люди будут смотреть на меня и восхищаться. «Папа, смотри, какая красивая звезда», - скажет какой-нибудь малыш и ткнет своим маленьким пальчиком в небо. А я улыбнусь ему оттуда сверху, и пожелаю удачи.
Из тумана вечера блеснули две фары.
Значит, все-таки не обманул.
Я отошел на обочину, машина плавно притормозила.
Стекла были затонированны.
Я подошел к машине, на ходу вынув папку.
Стекло опустилось.
- Я все сделал, - Дженис смотрел на меня испуганно и виновато, прямо как Том.
Легкий, почти неслышный хлопок.
В следующую секунду глаза Джениса стали большими, изо рта потекла тоненькая струйка крови, и он медленно сполз вниз по кожаному сидению, так и не сводя с меня уже остекленевшего взгляда.
- Молодец! – Герард взвел руку с пистолетом, из дула которого еще шел дымок.
Я ничего не ответил. На душе вдруг стало спокойно. До невероятности спокойно. Я еще никогда не чувствовал себя в большей безопасности. Словно за мной стоял невидимый Ангел и закрывал меня белоснежным крылом.
Под прицелом судьбы.
- Завтра воскресенье, Билл, - Герард улыбнулся.
- Знаю, я уже заранее поздравил брата, - голос был спокойным, не единой эмоциональной нотки.
Папка выскользнула из рук и, упав на землю, открылась. Сильный ветер тут же подхватил листки, лежащие внутри, и белыми клочками растрепал их по всей дороге.
- Они будут счастливы. Вчера мы ездили на узи – у Гретты будет двойня, - я улыбнулся и еле заметно кивнул.
Конечно, мой брат будет счастлив.
Тепло… Ветер больше не казался таким холодным.
Легкий, почти неслышный хлопок.
Нос резал цветочный аромат, по-моему, они переборщили с розами.
Билла не оказалось в комнате с утра, он ушел. Просто ушел. Но я знал.
Знал, что он придет.
- Том Каулитц, вы готовы взять эту девушку в жены, любить её до самой смерти? – священник, тот самый, у которого исповедовался Билл. Уже глубокий старик, он смотрел на меня совершенно спокойно, но в его взгляде было что-то пугающее, отчего меня невольно бросило в дрожь.
Я огляделся по сторонам. На скамейках сидели чужие люди, многих из них я видел впервые в жизни. Они все внимательно смотрели на меня и ждали только одного ответа.
Но Билла не было.
За окном светило солнце. Надо же, всю неделю до этого лил дождь, а теперь вдруг резко установилась такая прекрасная погода. Я слышал веселое щебетание голубей под окнами церкви.
Но Билла не было.
Я посмотрел на Гретту, она улыбалась своей милой, ангельской улыбкой сквозь полупрозрачную ткань фаты.
Но Билла не было.
- Да, - Гретта часто-часто заморгала, она плакала. Плакала от счастья.
- Если есть кто-нибудь, кто знает, почему данный брак не может состояться, пусть скажет об этом сейчас или молчит вечно. Я почти не слышал этих слов.
В голове вырисовывался образ Билла, застывшего на пороге церкви и устало облокотившегося о косяк, запыхавшегося с дороги.
«Да, я против»: тихо шепчут его губы.
Но Билла не было.
Молчание. В церкви повисло гробовое молчание.
Розы искрились капельками росы в свете сотен свеч.
- Тогда я объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту, - священник закрыл книжку и почему-то не улыбнулся.
Я поднял фату и, наклонившись к Гретте, дотронулся своими губами до её, уже родных, уже моих губ.
По всему телу острой иглой пробежало боль. Вкус Билла, вкус его крови, его слез.
Я целовал Гретту жадно, без остановки, пока не начал задыхаться.
Наконец отстранившись, я посмотрел на неё. Она улыбалась.
- Я сохранила его для тебя, прости…
По моим щекам текли слезы, на губах застыла мертвая улыбка.
Но Билла не было.

Эпилог.
Этот вечер был очень теплым для сентября.
Я сидел на веранде и читал книгу Лиззи, своей дочери. Она была белокурой и кудрявой, похожей на маленького ангела. Вся в маму.
- А потом принц поцеловал принцессу и она, открыв глаза, улыбнулась ему, - Лиззи сидела у меня на коленях, прижав свою пушистую голову к моей шее.
- Билл, ты слушаешь? – да, у меня был и сын. Гретта родила двойню, и сказала, что я могу назвать мальчика, как захочу.
Рука машинально вписала имя брата в свидетельство о рождении.
- Скучно, - сынишка наморщил носик, он походил на маленького испуганного котенка, который постоянно в свои пять лет доказывал, что он взрослый, и взъерошивал шерсть на загривке, когда что-то было не по ему.
- А тебе разве не хочется дослушать историю до конца? – Я аккуратно поставил Лиззи на пол и подошел к Биллу.
- Я знаю, что будет в конце. Они жили долго и счастливо, да? – сын и вправду был слишком взрослым. Это пугало меня.
- Это же сказка, у неё всегда хороший конец, - я потрепал Билла по взъерошенным каштановым волосам.
От сына пахло сиренью, он тоже любил сидеть в саду среди цветочных кустов. Я посадил разные сорта сирени после свадьбы, с корнем выдрав эти проклятые орхидеи и идеально подстриженные кустарники, которые так любил Герард.
Этот ненавистный мне человек умер полгода назад от сердечного приступа, сидя в кресле-качалке перед огнем. Я до сих пор помню выражение лица Герарда. Такое спокойное, что, казалось, смерть была для него величайшим подарком. Тогда мне даже стало его немного жаль.
- Папа, папа, смотри! – Билл дергал меня за рукав.
Я замотал головой, отгоняя воспоминания.
- Что? – глаза у сынишки горели, я редко видел его таким счастливым.
- Папа, смотри, какая красивая звезда! – я проследил взглядом за маленьким, почти кукольным пальчиком сына, но ничего не увидел. Просто черное небо и миллионы светящихся точек.
- Ты что, не видишь? – Билл надул губу и снова уставился на небо.
Я пожал плечами и обнял сына, Лиззи прижалась ко мне и непонимающими голубыми глазенками тоже уставилась куда-то вверх.
- Она улыбается мне, звезда, - Билл залез на подоконник, и, ухватившись за раму, выпрямился в полный рост.
Я еще раз взглянул на небо.
Что-то промелькнуло. Яркая, ослепительная вспышка. Но через мгновенье она пропала.
Так всегда улыбался брат. Ослепительно, молниеносно. Он очаровывал всех, он заставлял людей любить себя.
Лепестки сирени, подхватываемые легким порывами ветра, кружились в воздухе и опускались на землю.
Что было до этого.
Что было после.
Все пустяк, все неважно. Об этом можно будет подумать потом. Действительность рассыпалась на миллионы сверкающих осколков. Я поднимаю их и режу руки.
Больно, до крови. Глубоко.
Порезы не заживают.
Уже не заживают.
***
«Все вокруг говорят про любовь, влюбляются. А я все еще не могу понять, зачем нужно это чувство. Что такое настоящая, большая и искренняя любовь, по которую так много пишут в книгах, снимают фильмы?
Ну да, я тоже люблю.
Люблю маму, нашу собаку. Люблю Тома. Ведь они самые близкие, кто только у меня есть. Только они поймут меня и поддержат в трудную секунду. Словом или просто взглядом.
Но я знаю, когда-нибудь настанет момент, и я, наконец, найду человека, которого буду любить по-настоящему. Я тогда обниму его, поцелую, а затем прошепчу на ухо тихо-тихо, эти волшебные слова, которые перевернут наши жизни: «Я л ю б л ю т е б я…».
Ende.

Не могу не согласиться с твоей точкой зрения!! Есть ещё сиквел - "Чёрный рассвет", но он не закончен... и закончен не будет!!! Поэтому смысла выкладывать его я не вижу!!